Люди венец творения на Земле, о чём весьма прозрачно сказано в библейской книге Бытия: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.
1.27 И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.
И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями,] и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею,] и над всяким животным, пресмыкающимся по земле».

Однако даже творцы с маленькой буквы редко рисуют только одну картину, вылепляют из глины только один сосуд, высекают из камня только одну скульптуру… Так неужто Творец с большой буквы удовлетворится сотворением лишь одних единственных разумных созданий из плоти и крови в одном единственном мире?!

На положительном ответе на данный вопрос и зиждется мир Нарнии. Вот, что в частности сказано в первой по внутренней хронологии Нарнии книге «Племянник Чародея»: «Песня снова изменилась. Теперь, слушая её, хотелось плясать, или бегать, или лазать по деревьям, или просто кричать от радости. Она подействовала даже на дядю, он пробормотал: «Да, умная женщина… отдать ей должное… характер ужасный, но умная… да». А сильнее всего подействовала песня на недавно созданный мир.

Можете ли вы представить себе, что покрытая травой земля пузырится, как вода в котле? Лучше не опишешь то, что происходило. Повсюду, куда ни взгляни, вспухали кочки. Размера они были разного: одни – как кротовая норка, другие – как бочка, а две – с домик величиной. Они росли и пухли, пока не лопнули, взметая землю, а из них вышли животные, точно такие, как в Англии. Вылезли кроты, выскочили собаки, отряхиваясь и лая; высунулись рогами вперёд олени (Дигори подумал сначала, что это деревья). Лягушки сразу поскакали к реке, громко квакая. Пантеры, леопарды и их сородичи присели, чтобы умыться, а потом встали на задние лапы, чтобы поточить о дерево когти. Птицы взлетели на ветви, запорхали бабочки. Пчёлы разлетелись по своим цветам, не теряя попусту ни минуты. Удивительнее всего было, когда лопнул целый холм и на свет вылезла большая мудрая голова, а потом и ноги, с которых свисали мешковатые штаны, – это был слон. Песню Льва почти заглушили мычание, кряканье, блеяние, рёв, лай, мяуканье и щебет.

Дигори уже не слышал Льва, но он его видел. Лев был так прекрасен, что он не мог оторвать от него глаз. Звери льва не боялись. Процокав копытами, мимо пробежала заметно помолодевшая лошадь. Лев уже не пел. Он ходил перед своими созданиями туда и сюда и время от времени трогал кого-нибудь носом. Он тронул двух бобров, и двух леопардов, и двух оленей, то есть оленя и олениху, всякий раз самца и самку, и каждая пара шла за ним. Потом он остановился, и они встали кругом, немного поодаль. Стало очень тихо. Они глядели на него, не шевелясь, только кошачьи поводили хвостами. Сердце у Дигори сильно билось: он знал – сейчас произойдёт что-то важное. О маме он не забыл, но даже ради неё не посмел бы прервать то, что перед ним совершалось.

Лев глядел на свои создания не мигая, и под взглядом его они менялись. Те, кто поменьше – кроты, мыши, кролики, – заметно подросли. Самые большие стали меньше. Многие поднялись на задние лапы. Почти все стояли, склонив набок голову, словно старались что-то понять. Лев открыл пасть, но не запел и ничего не сказал, только дохнул на стоявших вокруг него. Из-за дневного синего неба послышалось пение звезд. Сверху (или от Льва?) сверкнула молния, не обжигая никого, и самый дивный голос, какой только слышали дети, произнёс:

– Нарния, Нарния, Нарния, встань! Потоки, обретите душу! Деревья, ходите! Звери, говорите! И все любите друг друга».

Так к чему же вовсе люди в Нарнии?!
Снова смотрим первую из книг «Хроники Нарнии» по внутренней хронологии Нарнии: «Сын Адама, – сказал Лев, – расскажи добрым зверям, почему в моей стране оказалась злая колдунья.

Дигори хотелось ответить иначе, мыслей десять мелькнули в его мозгу, но он тихо сказал:

– Я привёл её, Аслан.

– Зачем?

– Я хотел убрать её из моего мира.
– Как она очутилась в твоём мире?

– Из-за волшебства.

Лев молчал, а Дигори знал, что сказал не всё.

– Это мой дядя виноват, – продолжал он. – Он загнал нас хитростью в другой мир, дал волшебные кольца… мне пришлось туда отправиться, потому что Полли он послал первую… а в таком месте, называется Чарн, мы встретили ведьму…

– Встретили? – переспросил Аслан, и голос его немного походил на рычание.

– Она проснулась, – сказал Дигори, побледнел и сказал честно: – Я её разбудил. Я хотел узнать, что будет, если позвонишь в колокол. Полли не хотела, она не виновата… я с ней даже подрался. Я знаю, что нельзя было. Наверное, меня заколдовала надпись…

– Ты так думаешь? – тихо спросил Лев.

– Нет, – сказал Дигори. – Не думаю. Я и тогда притворялся».

Выходит, что изначально грешные люди были лишними в безгрешном мире. Однако раз уж грех вошёл в Нарнию по вине людей. То людям её и исправлять, о чём и говорит Лев, что больше, чем Лев: «Когда Лев заговорил снова, обращался он к зверям.

– Друзья, – сказал он, – хотя мир этот семи часов отроду, сын Адама уже занёс в него зло. – Звери, в том числе лошадь, воззрились на Дигори, и он был бы рад провалиться сквозь землю. – Но не падайте духом. Зло это не скоро породит другое зло, и я постараюсь, чтобы самое худшее коснулось одного меня. А пока сотни лет мир этот будет радостным и добрым. Но поскольку зло принёс сын Адама, дети Адама и помогут исправить его. Подойдите ко мне!

Это он сказал Полли и Фрэнку, подоспевшим к концу его речи. Полли держала Фрэнка за руку и неотрывно глядела на Льва. Фрэнк, взглянув на Льва, снял котелок, без которого никто его ещё не видел, и стал моложе и красивее, меньше похож на кебмена, больше – на крестьянина.

– Я давно знаю тебя, сын мой, – сказал ему Аслан. – Знаешь ли ты меня?

– Нет, сэр, – отвечал Фрэнк. – Встречать я вас не встречал, но что-то такое чувствую… вроде где-то видел.

– Хорошо, – сказал Лев. – Ты чувствуешь вернее, чем помнишь, и узнаёшь меня лучше, чем знал. Нравится тебе этот край?

– Что говорить, неплохо у вас, – сказал Фрэнк.

– Хочешь остаться здесь навсегда?

– Понимаете, сэр, я человек женатый. Была бы тут жена, другое дело. На что нам с ней город, мы оба деревенские.

Аслан встряхнул гривой, открыл пасть, издал один долгий звук – не громкий, но могучий, – и сердце у Полли затрепетало. Она знала: тот, кого Лев позвал, услышит его где угодно и придёт во что бы то ни стало, сколько бы миров и столетий ни разделяли их. Поэтому она не очень удивилась, когда молодая женщина с честным милым лицом возникла ниоткуда и встала рядом с нею. Полли сразу поняла, что это и есть жена Фрэнка и что перенесли её сюда не мерзкие кольца – она прилетела быстро, просто и тихо, как птица летит в своё гнездо. По-видимому, она только что стирала, ибо на ней был фартук, а на руках, обнажённых до локтей, засыхала пена. Всё это к ней очень шло. Успей она приодеться (скажем, надеть свою шляпу с вишнями), она была бы похуже.

Конечно, она думала, что видит сон, и потому не кинулась к мужу и не спросила, что это с ними. Однако, взглянув на Льва, она усомнилась, сон ли это, хотя и не слишком испугалась. Она сделала книксен – деревенские девушки ещё умели тогда их делать, – потом подошла к мужу, взяла его под руку и несмело огляделась.

– Дети мои, – сказал Аслан, пристально на них глядя, – вы будете первым королем и первой королевой Нарнии».

 

 

Дополнение.

Да и ближе к концу Нарнии люди сохранили большое значение.
Так в четвёртой по внутренней хронологии Нарнии книге «Принц Каспиан», в главе №6 под названием «Потаённый народ» кентавр Громобой говорит: «Я наблюдал звёзды, барсук, потому что наблюдать – это моё дело, как твоё дело – помнить. Тарва и Аламбиль встретились в небесных чертогах, и на земле восстал сын Адама, чтобы править и нарекать имена. Час пробил. Наш совет на Танцевальном Лугу должен быть военным советом».

Весьма примечателен и предшествующий диалог из той же книги:
«– Не говори о том, чего не понимаешь, Никабрик, – сказал Боровик. – Вы, гномы, такие же забывчивые и изменчивые, как люди. Я же – я ведь зверь, тем более – барсук. Мы не меняемся. Мы остаёмся те же. И я говорю, что это к лучшему. Вот он, истинный король Нарнии, тут, у нас. Истинный король вернулся в истинную Нарнию. И мы, звери, помним, хоть гномы и забыли, что в Нарнии не было порядка, когда сын Адама не восседал на троне.

– Дудки-самокрутки! Боровик! – изумился Трам. – Ты хочешь, чтобы мы отдали всю страну людям?

– Я ничего такого не говорил, – ответил барсук. – Это не страна людей (кто может знать это лучше меня?), но это страна, в которой человек должен быть королём. У нас, барсуков, долгая память, и мы помним. Разве, ради всего святого, Верховный Король Питер был не человек?

– Ты веришь в эти старые сказки? – спросил Трам.

– Говорю вам, мы, звери, не меняемся, – сказал Боровик. – Мы не забываем. Я верю в Верховного Короля Питера и других, которые царствовали в Кэр-Паравале, так же твёрдо, как верю в самого Аслана».

Даже последним королём Нарнии был человеческий король Тириан!

число просмотров страницы/записи без учёта админов (24)