Это информационная продукция для детей, достигших возраста двенадцати лет (12+)
По мотивам романа «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова и сериала «Дружба — это чудо».
Раздел №1. Глава первая. Четверо не спящих
В тусклом свете шкалы приборов казались галереей своеобразных портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности. Мерцавшие внутри них синие, голубые, оранжевые, зеленые огоньки подчеркивали неприятное впечатление. Лишь три воздушных шарика, с нарисованными на них весёлыми рожицами, оживляли мрачную обстановку.
В центре выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед ним в неудобной позе склонилась человеческая девушка. Она забыла про стоявшее рядом кресло и приблизила голову к стеклу. Красный отблеск сделал старше и суровее юное лицо, очертил резкие тени вокруг губ, заострил чуть вздернутый нос. Широкие нахмуренные брови стали глубоко-черными, придав глазам мрачноватое выражение.
Тонкое пение счетчиков прервалось негромким металлическим лязгом. Девушка вздрогнула, выпрямилась и заломила тонкие руки, выгибая уставшую спину. Затем, для разминки, несколько раз перекинула из руки в руку бейсбольный мячик. Подарок…
Позади щелкнула дверь, возникла крупная тень, превратилась в человека с отрывистыми и точными движениями. Вспыхнул золотистый свет и вот, густые темно-рыжие волосы девушки словно заискрились. Ее глаза тоже загорелись, с тревогой и любовью обратившись к вошедшему:
— Неужели вы не уснули? Сто часов без сна!
— Пару раз вздремнул по три часика благодаря нашим маленьким помощницам. — чуть-чуть улыбнувшись, с весёлыми нотками в голосе ответил вошедший. Хотя в его голосе всё-же проскальзывали высокие металлические ноты, будто склепывавшие речь.
— Все другие спят, — несмело произнесла девушка, — и… ничего не знают, — добавила она вполголоса.
— Не бойтесь говорить. Товарищи спят, и сейчас нас только четверо бодрствующих в космосе, а до Земли пятьдесят триллионов километров. Впрочем, это меньше пяти световых лет.
— И анамезона только на один разгон! — Ужас и восторг звучали в возгласе девушки.
Двумя стремительными шагами начальник тридцать седьмой звездной экспедиции Эрг Hoop достиг багряного циферблата:
— Пятый круг!
— Да, вошли в пятый. И… ничего. — Девушка бросила красноречивый взгляд на звуковой рупор автомата-приемника, а потом смахнула с него шерстинку.
— Видите, спать нельзя. Тут наши маленькие подруги не смогут нас подменить. Надо продумать все варианты, все возможности. К концу пятого круга должно быть решение.
— Но это еще более ста часов…
— Хорошо, посплю здесь, в кресле, когда кончится действие спорамина. Я принял его сутки назад. Хотя одна из них мне не советовала, а вторая…
Девушка что-то сосредоточенно соображала и наконец решилась:
— Может быть, уменьшить радиус круга? Вдруг у них авария передатчика?
— Нельзя! Уменьшить радиус, не сбавляя скорости, — мгновенное разрушение корабля. Убавить скорость и… потом без анамезона со скоростью древнейших лунных ракет?
— Понимаю… Но не могли они…
— Не могли. В незапамятные времена люди могли совершать небрежность или обманывать друг друга и себя. Но не теперь, когда наступил коммунизм!
— Я не о том, — полудетская обида прозвучала в резком ответе юной по меркам светлого настоящего девушки. — Я хотела сказать, что «Альграб», наверное тоже ищет нас, уклонившись от курса. Да и непредвиденное порою случается, как с нами на Зирде.
— Так сильно уклониться он не мог. Не мог ни отправиться в рассчитанное и назначенное время. Если бы случилось невероятное и вышли из строя оба передатчика, то звездолет, без сомнения, стал бы пересекать круг диаметрально, и мы услышали бы его на планетарном приеме.
— «Альграб» должен быть здесь уже три месяца тому назад. Это значит, — Hoop поколебался, как бы не решаясь произнести приговор — «Альграб» погиб!
— А если не погиб, а поврежден метеоритом, к примеру из-за нехватки одного единственного шурупа, не может развивать скорость?— возразила рыжеволосая девушка.
— Не может развивать скорость! — повторил Эрг Hoop. — Да разве это не то же самое, если между кораблем и целью встанут тысячелетия пути? Только хуже — смерть придет не сразу, пройдут годы обреченной безнадежности. Может быть, они позовут — тогда узнаем… лет через шесть… на Земле.
Стремительным движением Эрг Hoop вытянул складное кресло из-под стола электронной расчетной машины. Это была малая модель МНУ-11, для которой их маленькая помощница смогла добыть недостающий шуруп неизвестно откуда. Вот Низе Крит и вспомнились шурупы чуть раньше.
Низа Крит, юный астронавигатор, впервые попавшая в звездную экспедицию, затихла, не дыша наблюдая за ушедшим в себя и работу за компьютером Ноором. Какой он спокойный, полный энергии и ума, любимый человек!.. Любимый давно уже, все пять лет. Нет смысла скрывать от него… И он знает, Низа и её новые подруги чувствуют это… Сейчас, когда случилось это несчастье и счастливая встреча, ей выпала радость дежурить вместе с ним. Три месяца наедине, пока остальной экипаж звездолета погружен в гипнотический сон. Увы, но порою гиперактивных гостий космического корабля не удалось погрузить в сон, который они посчитали слишком долгим и смогли выстоять перед гипнозом, валившем с ног крепких космонавтов с закалённой психикой. Хотя с другой стороны с ними веселее, да и помочь милые малышки пытаются с таким умилительным энтузиазмом.
Эрг Hoop поднялся, и мысли Низы оборвались.
— Я пойду в кабину звездных карт. Ваш отдых через… — он взглянул на циферблат зависимых часов, — девять часов. Успею выспаться, перед тем как сменить вас. Принести с камбуза свежих кексиков?
— Я не устала, а пару кексиков уже скушала. Я буду здесь сколько понадобится, только бы вы смогли отдохнуть!
Эрг Hoop нахмурился, желая возразить, но уступил нежности слов и золотисто-карих глаз, доверчиво обращенных к нему, улыбнулся и молча вышел. К тому же помощь забавных гостий, как-то незаметно для самого капитана обосновавшихся на камбузе и в мастерской, всё-же позволяла его юной помощнице спать по три-четыре часа в сутки во время дежурства.
Низа уселась в кресло, привычным взглядом окинула приборы и глубоко задумалась. Машинально снова поигрывая бейсбольным мячом.
Над ней чернели отражательные экраны, через которые центральный пост управления совершал обзор бездны, окружавшей корабль. Разноцветные огоньки звезд казались иглами света, пронзавшими глаз насквозь.
Звездолет обгонял планету, и ее тяготение заставляло корабль качаться вдоль изменчивого напряжения поля гравитации. Величественные звезды в отражательных экранах совершали дикие скачки. Рисунки созвездий сменялись с незапоминаемой, калейдоскопической быстротой.
Планета далекая от своего светила, холодная и безжизненная, была известна как удобное место для рандеву звездолетов… для встречи, которая не состоялась. Пятый круг… И Низа представила себе свой корабль, несущийся с уменьшенной скоростью по чудовищному кругу, радиусом в миллиард километров, беспрерывно обгоняя ползущую как черепаха планету. Через сто десять часов корабль закончит пятый круг… И что тогда? Могучий ум Эрга Ноора сейчас собрал все силы в поисках наилучшего выхода. Начальник экспедиции и командир корабля ошибаться не может — иначе звездолет первого класса «Тантра» с экипажем из лучших ученых и парой представительниц первой не гуманоидной расы разумных существ или всё-же, нет, глупости… никогда не вернется из бездны пространства!
Низа Крит вдруг почувствовала отвратительное, дурнотное состояние, которое означало, что звездолет отклонился от курса на ничтожную долю градуса, допустимую только на уменьшенной скорости, иначе его хрупкого живого груза из людей и … не осталось бы в живых.
Едва рассеялся серый туман в глазах девушки, как дурнота наступила снова, ведь корабль вернулся на курс. Это неимоверно чувствительные локаторы нащупали в черной бездне впереди метеорит. Электронные машины, управляющие кораблем, в миллионную долю секунды отклонили «Тантру» и, когда опасность миновала, столь же быстро вернули звездолёт на прежний курс
«Что же помешало таким же машинам спасти „Альграб“? — подумала пришедшая в себя Низа. — Он наверняка поврежден встречей с метеоритом. Эрг Hoop говорил, что до сих пор каждый десятый звездолет гибнет от метеоритов, несмотря на изобретение столь чувствительных локаторов, как прибор Волла Хода, и защитные энергетические покрывала, отбрасывающие мелкие частицы».
Хотя их розовая гостья, по её словам, тоже умеет чувствовать опасности. Только вот над её предупреждением об опасности железа подсмеялся даже обычно столь выдержанный капитан и добрая девушка отвлекла расстроенную бедняжку, согласившись поиграть в одну из её смешных игр с нарисованным хвостом.
Гибель «Альграба» поставила их самих в рискованное положение, когда казалось, что все хорошо продумано и предусмотрено. Девушка стала вспоминать все случившееся с момента отлета…

Раздел №1. Глава вторая. Живые мёртвого мира
Тридцать седьмая звездная экспедиция была направлена на планетную систему вроде бы такой близкой звезды в созвездии Змееносца. Единственная населенная планета под светом той звезды, Зирда, давно говорила с Землей и другими мирами по Великому Кольцу.
Внезапно Зирда замолчала. Более семидесяти лет не поступало ни одного сообщения. Долг Земли, как ближайшей к Зирде планеты Кольца, был выяснить, что случилось.
Корабль экспедиции взял много приборов и нескольких выдающихся ученых, нервная система которых после многочисленных испытаний оказалась способной вынести годы заключения в звездолете. Хотя что-то опытнейшие психологи всё-же не учли.
Запас горючего для двигателей был взят в обрез не из-за веса анамезона, а вследствие огромного объема контейнеров хранения. Запас анамезона рассчитывали пополнить на Зирде. На случай, если с планетой произошло бы что-либо серьезное, звездолет второго класса «Альграб» должен был встретить «Тантру».
При мысли о судьбе экипажа второго корабля экспедиции, в голове девушки словно бы сам собой возник вопрос, вопреки внешне легкомысленному виду, столь любимый одной из её новых подруг. Чем отличается живое от неживого, а живое разумное от живого не разумного?
Низа чутким ухом уловила изменившийся тон настройки поля искусственного тяготения. Диски трех приборов справа замигали неровно, включился электронный Щуп правого борта. На засветившемся экране появился угловатый блестящий кусок. Он двигался, как снаряд, прямо на «Тантру» и, следовательно, находился далеко. Это был гигантский обломок вещества, какие встречались необычайно редко в космическом пространстве, и Низа поспешила определить его объем, массу, скорость и направление полета. Только когда щелкнула автоматическая катушка журнала наблюдений, Низа вернулась к своим воспоминаниям об ужасных и радостных находках.
Мрачное кроваво-красное солнце, выраставшее в поле зрения экранов в последние месяцы четвертого года пути. Четвертого для всех обитателей звездолета, несшегося со скоростью близкой к абсолютной единицы, речь, конечно, о скорости света. На Земле прошло уже около семи лет, называвшихся независимыми.
Фильтры экранов, щадя человеческие глаза, изменяли цвет и силу лучей любого светила. Оно становилось таким, каким виделось сквозь толстую земную атмосферу с ее озонным и водяным защитными экранами. Неописуемый призрачно-фиолетовый свет высокотемпературных светил казался голубым или белел, угрюмые серо-розовые звезды становились веселыми, золотисто-желтыми, наподобие нашего Солнца.
Планета находилась гораздо ближе к своей кроваво-красной звезде, чем Земля — к своему Солнцу. По мере приближения к Зирде, ее светило стало огромным алым диском, посылавшим массу тепловых лучей. Хотя, конечно, в плане особенности светилу Зирды далеко до светила её новых подруг, но как отличить правду от вымысла в их рассказах?
За два месяца до подхода к Зирде, «Тантра» начала попытки связаться с внешней станцией планеты. Здесь была только одна станция на небольшом, лишенном атмосферы природном спутнике, находившемся ближе к Зирде, чем Луна к Земле. Тут девушка хихикнула, вспомнив кое о ком со сходным по звучанию именем, только ударение…
Звездолет продолжал звать и тогда, когда чудовищная скорость «Тантры» замедлилась до трех тысяч километров в секунду. Дежурила тогда Низа Крит, но вместе с ней весь экипаж бодрствовал, сидя в ожидании перед экранами в центральном посту управления.
Низа звала, увеличивая мощность передачи. И вот они увидели крохотную, блестящую точку спутника. Звездолет стал постепенно приближаться к нему по спирали и уравнял свою скорость со скоростью спутника. Затем звездолет повис над быстро бегущей по своей орбите маленькой планеткой. Электронные стереотелескопы корабля тогда прощупали поверхность спутника и вот перед экипажем «Тантры» появилось огромное здание из стекла. Оно словно бы горело в отблесках кровавого светила. Под крышей находилось нечто вроде большого зала собраний и там застыло в неподвижности множество гуманоидов. Увы, они оказались мертвы!
Звездолет продолжал висеть над спутником Зирды. Четырнадцать, тогда ещё четырнадцать, пар глаз, следили за стеклянной могилой. Считая, сколько лет сидят, как живые, мертвецы?
Низе в то страшное время вдруг вспомнилось что-то жуткое о живых мертвецах, что-то страшное из тёмных времён капитализма, о чём она читала… так и не вспомнила где.
Ныне же ей подумалось. Вот бы и людям, как…, научиться видеть души!
Все взгляды обратились к начальнику. Эрг Hoop, бледный, всматривался в палевую дымку атмосферы планеты. Сквозь нее тускло просвечивали едва заметные штрихи гор, отблески морей, но ничто не давало ответа, за которым они явились сюда.
— Станция погибла и не восстановлена за семьдесят пять лет! Это означает катастрофу на планете. Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть, сесть. Здесь собрались все. Я спрашиваю мнения Совета…, — не договорив, закончил отважный капитан.
Возражать стал только астроном Пур Хисс, словно предчувствуя дальнейшие события. Низа Крит с негодованием рассматривала его большой хищный нос, напоминающий клюв грифона. При взгляде же на низко посаженные, уродливые уши, так непохожие… вовсе отвела взгляд.
— Если на планете катастрофа, то никаких шансов на получение анамезона у нас нет. Облет планеты на небольшой высоте и тем более приземление уменьшат наш резерв планетарного горючего, — продолжал бубнить Пур Хисс, настолько замкнутый и нелюдимый человек, что благожелательная, открытая девушка решительно не понимала. Зачем его только включили в состав экспедиции?
Порою по-детски наивная девушка, пока, не осознавала, что совершенная гармония отношений ещё недоступна людям. Да и будет ли доступна на Земле?
Кто-то обязательно будет выпадать из коллектива и пусть уж тогда — это будет тот, которому подобный расклад не в тягость, а в радость. Да, даже спустя столько веков после победы коллективизма, встречаются люди, которым нравится быть не просто вне коллектива, но порою прямо противопоставлять себя товарищам.
Вот и в тот раз выслушав штатного раздражителя, остальные члены экспедиции единогласно поддержали любимого капитана.
— …никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой. Выяснить, что случилось — это наш долг! — на высокой ноте закончил капитан и громче всех аплодировала влюблённая в него девушка.
— Температура верхних слоев атмосферы нормальна! — радостно воскликнула Низа тогда, словно бы и не было похоронных мыслей, вызванных…
Эрг Hoop улыбнулся и стал снижаться так осторожно, словно бы вёз волшебные цветы иного мира, а не физически столь совершенных людей Земли. Виток за витком, замедляя спиральный бег звездолета, приближавшегося к поверхности Зирды.
Астрономы и геологи сверяли карты планеты с тем, что наблюдали оптические приборы «Тантры». Материки сохранили в точности прежние очертания, моря спокойно блестели под светом красной звезды. Не изменили свои формы и горные хребты, известные по прежним снимкам, но планета молчала.
Много часов подряд, больше земных суток, люди не покидали своих наблюдательных постов, сохраняя удивительную по древним меркам свежесть.
Состав атмосферы, излучение красного светила — все совпадало с прежними данными о Зирде. Эрг Hoop раскрыл справочник по Зирде и отыскал столбец данных по ее стратосфере. Ионизация оказалась выше обычной. Смутная и тревожная догадка начала созревать в уме Ноора.
Ещё почему-то хаотические процессы, вроде частоты колебаний фазового вакуума на единицу объёма пространства, явно были выше нормы, но на показания экспериментального прибора опытный капитан не обратил особого внимания. Обычно опыт на пользу, но иногда…
На шестом витке спусковой спирали стали видны очертания больших городов. По-прежнему ни одного сигнала не прозвучало в приемниках звездолета. Хотя девушке, с её по-юношески сверхчувствительным слухом, вдруг почудилось: Привет!
Звездолет шел над ночной стороной Зирды не быстрее обычного земного спиролета. Здесь, внизу, должны были расстилаться города и селения, фабрики и заводы, но ни единого огонька не мелькнуло в кромешной тьме внизу. Да и сотрясающий гром рассекаемой звездолетом атмосферы должен был слышаться местными людьми за десятки километров и всё-же чьи-то подвижные ушки их услышали, но второй раз поздороваться не получилось, в этом мире так мало…
Прошел час, второй, начался третий час… Томительное ожидание становилось невыносимым. Капитан включил предупредительные сирены. Ужасный вой понесся над черной бездной внизу, и люди Земли надеялись, что он, слившись с грохотом воздуха, будет услышан загадочно молчавшими обитателями Зирды.
— Что они себе позволяют?
— Да, ладно тебе, скоро будет весело!
Крыло огненного света, словно бы кто-то стремительно поднял дневное светило из-за горизонта, смахнуло зловещую тьму. «Тантра» вышла на освещенную сторону планеты. Внизу продолжала расстилаться бархатистая чернота. Быстро увеличенные снимки показали, что это сплошной ковер цветов, до жути похожих на бархатно-черные маки Земли. Заросли черных маков протянулись на тысячи километров, заменив собою казалось всё: леса, кустарники, тростники, травы. Как же они приелись новым обитателям!
«Тантра» бросила бомбовую наблюдательную станцию и вскоре мысли о чудовищной трагедии не то, чтобы отошли на второй план, но пытливые умы людские нашли новую тему для беседы.
— Чудовищная трагедия! — сдавленно пробормотал биолог экспедиции Эон Тал, записывая последние данные станции. — Они убили сами себя и почти всю свою планету.
— Неужели? — скрывая навертывающиеся слезы, спросила Низа. — Так ужасно! Ведь ионизация вовсе не так сильна.
— Почему почти? — заинтересовался капитан.
— Прошло уже порядочно лет, — по-началу крайне сурово ответил биолог. Его горбоносое лицо черкеса, мужественное, несмотря на молодость, сделалось грозным. Затем добавил, чуть расслабившись. — Однако какие-то достаточно крупные животные, с человеческих детей размером, похоже уцелели.
— На кого они похожи? — в тон спросил капитан, радуясь, что по крайней мере хоть биолог немного отвлёкся от чудовищной трагедии.
— Да, вы наверное видели таких. Помните нам товарищи по Великому Кольцу передавали?
— Пони планеты лилового Солнца? — мигом задал уточняющий вопрос Эрг Ноор.
— Да, как жаль, что наши инопланетные товарищи оказались столь… не побоюсь сказать, мелочно экономны, планетарного горючего пожалели! — разгорячился биолог, вспоминая нечёткие снимки четвероногих животных, своим абрисом напоминающих пони, но с таким качеством изображения, что даже наличие рожек не проверишь.
— Да и нам планетарное горючее сэкономить не помешает. Экономика должна быть экономной! — настолько не к месту заметил угрюмый Пур Хисс, что его замечание просто проигнорировали.
Капитан уже решился на трудный маневр и вскоре к планете отправился иной корабль поменьше, а из него вышли само собой разумеется биолог и такая радостная девушка, «случайно» вытянувшая короткую соломинку. После того, как на попутно снятый снимок попали весело прыгающие лошадки самого безобидного вида, словно бы перенёсшиеся в мрачную реальность почти напрочь погибшего мира с кадра доброго мультфильма для маленьких девочек.
Конечно, земляне приняли меры предосторожности. Хотя девушка наотрез отказалась брать летальное оружие и всё-же даже многоопытный биолог машинально схватился за рукоять боевого…, когда вырвавшаяся вперёд в стремительном галопе лошадка с ярко-розовой шёрсткой и прямо-таки малиновыми волосами гривы, хвоста, подбежав и весело прыгая вокруг, спросила на чистом земном языке забавным, словно бы детским голоском:
— Чем отличается живое от неживого, а живое разумное от живого не разумного?

— Пинки, что за вопрос? — спросила вторая лошадка с розовым окрасом шёрстки, фиолетовыми гривой и хвостом с белыми полосками, тёмно-фиолетовыми глазами с розовыми витками и очень странными пятнами на боках ближе к крупу в виде шурупа с бейсбольным мячом. Кстати в тех же местах на боках её подруги тоже что-то есть, но биологу было не до этого. Сильный духом мужчина с трудом сдерживал абсурдное желание снять защиту, чтобы своими руками ощупать странные создания собственного воображения или плоды коллективной галлюцинации экипажа?
«Нет, это не плоды галлюцинации! Показания приборов… Хотя может и они нам привиделись? Есть придел и психологической сопротивляемости коллектива, а тут погибло целое человечество…», — металась полубезумные мысли в черепной коробке Эон Тала.

Низа Крит… юная девушка тоже сильно удивилась, но это было радостное удивление большого ребёнка. Почему бы и не жить весёлым лошадкам так далеко от Земли?

… Так значит ты розовая пони по имени Пинки Пай? — донесся до биолога голос девушки-товарища, придавая его мыслям не лёгкий оттенок сюрреализма.
— Лучше Пинки! — весело воскликнула розовая пони, подпрыгнув особенно высоко от чего её большие, по-детски наивные, добрые глаза на секунду встретились с глазами поменьше, но со схожим выражением во взгляде.
— А я Скрюболл, но можно просто Чудинка, — вставила лошадка, действительно выглядящая едва ли не чудеснее своей тоже явно чудной подруги. Вот и добавила она невпопад, каким-то образом вдруг оказавшись совсем рядом с биологом, незаметно для самого себя присевшего на теперь уже выглядевшие обычными, а не поминальными, цветы: рогатые волшебники могут видеть душу, по-научному систему энергоинформационных полей, что бы это значило?

— Не знаю, — честно ответил биолог, действительно не знавший, что делать?

Впрочем, его юная напарница уже о чём-то договорилась с Пинки, что приложила странного вида копытце к её правой перчатке, а вскоре смысл не хитрой договорённости стал кристально ясен. Девушка пошла к короблю, а Пинки и Чудинка вприпрыжку за ней. Вздохнув старший в паре, таким образом избавленный от непосильного для него выбора, последовал за ними. Однако мысли его были в таком сумбуре, что он сорвал несколько цветов по-дороге и даже собрал из них букет в стиле «конский хвост».

Раздел №1. Третья глава. Трудный выбор капитана

Траурные бархатные покрывала черных маков, вот единственные высшие растения, устоявшие против радиоактивности или давших под ее влиянием жизнеспособную мутацию.

      С неслышным вздохом Эрг Ноор признал, что искать где-то в мертвых развалинах анамезонное горючее, запасенное для гостей из иных миров по рекомендации Великого Кольца было бы не только безнадежно, но и опасно. Лошадки по какой-то счастливой случайности обитали в самом относительно чистом месте планеты.

      В мыслях капитана «Тантра» уже принялась медленно раскручивать спираль полета в обратную сторону от планеты. Однако с земли, то есть с поверхности Зирды, передали более, чем удивительное видео.

      Штатный биолог и любимая зачем-то взяли местных копытных с собой, а теперь яростно спорили перед трапом планетарного челнока, отдалённого потомка легендарного «Бурана». Эрг Ноор прочитал беседу по губам. Любимая неожиданно хочет взять явно привязавшихся к ней животных с собой, а биолог ожидаемо против. Бина Лёд — геолог и Лума Ласви — врач, оставшиеся на борту такого маленького по сравнению с «Тантрой» кораблика, тоже разошлись во мнениях. Лёд хладнокровно ссылалась на параграфы безопасности, а жалостливая врач сочувствовала маленьким друзьям человека, оставшимся одним одинешеньки, а значит выбирать капитану. Разум, логика против сердца, интуиции и всё-же холодный разум побеждал, но тут сквозь помехи пробился звук яростного спора между доброй девушкой и очерствевшим со временем биологом.

      — Они разумные… как мы!

      — Как мы… просто смышлёные животные!

      — Они наивны, как дети. Вы… ребёнка?!

      Снова связь пропала, но теперь об оставлении на радиоактивной планете лошадок, что вполне возможно такие же лошадки, как люди обезьяны, не могло быть и речи.
      …

      Набрав скорость в семнадцать километров в секунду звездолет уходил от умершей планеты в полуавтоматическом режиме, а капитан разговаривал с новыми пассажирками. Да, хотя пони были ещё в карантине, в качестве своеобразной компенсации биологу за проигрыш в главном, но вроде бы приугасшее с годами любопытство не дало Эргу Наору…

      — Души присущи живому! — решительно заявила Пинки.

      — Я понимаю, что эксплуататорам трудового народа… принцессам выгодно, чтобы вы так думали, — мягко возразил венец земной эволюции, свысока поглядывая через прозрачную перегородку на таких наивных, маленьких пони.

      — Но мы ведь живые? — словно бы сомневаясь в этом, поинтересовалась Чудинка.

      — Живее всех живых! — припомнил шуточный лозунг древности капитан, а затем нарочито чётко приложив руку к козырьку уставной фуражки и направился на камбуз, чтобы распорядиться о подаче сладостей милым пони. Да, забавные лошадки ели не только траву, но после отказа даже от рыбы им не стали предлагать мяса, опасаясь разрушить, пока, ещё хрупкое взаимопонимание. Конечно, для людей коммунистической Земли абсурдно жестока сама мысль о поедании плоти, если и не разумных в полной мере, то без сомнения очень смышлёных, на уровне дельфинов — афалин, существ. Однако им то этого не объяснишь… точнее для объяснения лучше выбрать время, когда их дружба окрепнет.

      Да, даже суровой биолог уже признал, что был не прав, извинившись перед девушкой и даже самими пони. Кстати те простили его столь же быстро, как и юная землянка.

      Лишь Пур Хисс продолжал ворчать. Однако капитан, нервы которого всё-же не стальные, ясно дал ему понять, что здесь они не просто расходятся во мнениях. Казалось конфликт исчерпан…

      Тем временем распределитель питания, повариха проще говоря, по имени Ионе Мар весело ответила капитану: Есть подать сладости пони!

      «Учительница ритмической гимнастики, распределитель питания, воздушный оператор, коллектор научных материалов», — пожалуй, я взвалил на неё слишком много решил капитан. «Самому что-ли на камбузе при удобном случае подсобить»?

      Однако сейчас случай был явно не удобный, ведь под непосредственным руководством капитана «Тантра» взяла курс на необитаемую, известную только под условным шифром систему, где были сброшены бомбовые маяки. Там должен был ожидать «Альграб». Включились анамезонные двигатели, чья сила за пятьдесят с небольшим часов разогнала звездолет до его нормальной скорости в девятьсот миллионов километров в час. До места встречи оставалось пятнадцать месяцев пути независимого времени, одиннадцать месяцев по зависимому времени корабля.

      Весь экипаж, за исключением дежурных и пони, мог погружаться в сон. Но еще месяц шло общее обсуждение, расчеты и подготовка доклада Совету. Пони выпустили из карантина, вернув им их вещи. Чудинка, наверняка где-то на развалинах Зирды, нашла целую коллекцию разнообразных шурупов и мячиков, удивительно похожих на бейсбольные мячи Земли и как только их в гриве с волосами хвоста без помех для движения носить умудрялась?

      Впрочем, её коллекция меркла перед грудой всякой всячины, которую вытряхнула из своих волос Пинки. Кстати она же разъяснила. Как безрукие создания управляются со столь мелкими вещами?

      Зубы, удивительно гибкий хвост и совсем уж странное проявление животного магнетизма. «Не копыта, а магниты какие-то!» — растерянно сказал один из инженеров, глядя как ловко пони управляются с гвоздями и шурупами. Причём в последнем Чудинка превзошла его самого!

      Впрочем, на продевание нитки в иголку их уже не хватило. Хотя может быть причина в дефиците терпения?

      При этом Пинки ещё жаловалась, что копытокинез плохо работает. В родной Эквестрии ей якобы удавалось манипулировать и не металлическими предметами без помощи зубов и хвоста.

      Чуть погодя, добрые пони вызвались помогать людям, с улыбкой капитан разрешил по принципу, чем бы дитя не тешилось. Однако пони смогли взять на себя половину обязанностей Ионе Мар. Скрюболл теперь официально коллектор научных материалов, в основном мастерит что-то из списанного оборудования и пришедших в негодность деталей. Пинки же готовит, да ещё как вкусно!

      Биолог и врач, при периодической помощи иных членов экипажа, тем временем закончили свой мрачный исследовательский труд. Зирда погибла от накопления вредной радиации после многочисленных неосторожных опытов и опрометчивого применения опасных видов ядерной энергии вместо мудрого изыскания других, менее вредных способов обеспечения энергетических потребностей своего человечества. Ужасная тайна разгадана, экипаж звездолета сменил трехмесячный сон на столь же длительную нормальную жизнь.

      Чудинка помимо забавной шапочки из фольги якобы защищающей от какой-то чёрной энергии, кстати в ней Низе Крит по её словам действительно легче думается, хотя это наверняка самовнушение доверчивой девушки, смастерила нечто, изумившее многоопытных инженеров. На первый взгляд, ещё одна шапочка с пропеллером на этот раз, но Чудинка в ней действительно летает, чудо!

      А сейчас уже много суток «Тантра» описывает круги вокруг серой планеты, и с каждым часом уменьшается надежда на встречу с «Альграбом». Подходит что-то…

Раздел №1. Четвёртая глава. Повседневная жизнь на звездолёте

Эрг Hoop остановился на пороге, глядя на задумавшуюся Низу. Ее склоненная голова с копной густых волос походила на пушистый, золотой цветок. Задорный профиль, чуть косовато посаженные глаза, часто щурившиеся от сдерживаемого смеха, а сейчас широко раскрытые, впитывающие неизвестное с тревогой и мужеством!

Юная девушка сама не отдает себе отчета, какой большой внутренней поддержкой её искренняя любовь стала для мужественного капитана, который, несмотря на долгие годы испытаний, закаливших волю и чувства, все же порою устает быть начальником. Тяжело быть каждую минуту готовым принять на себя ответственность за людей, корабль, успех экспедиции. На Земле, давно уже не осталось столь единоличной ответственности. Принимает решение та группа людей, которая и призвана выполнять работу, а если случается что-либо особенное, так очень быстро можно получить любой совет, самую сложную консультацию. Здесь советов получать негде и командиры звездолетов пользуются особыми правами. Было бы легче, если бы такая ответственность длилась два-три года, а не десять-пятнадцать лет!

Саму же девушку поддерживала дружба с пони. Перестав быть самой младшей на борту, по крайней мере психологически, она повзрослела. Повзрослела пусть не так, как взрослеют матери, познающие радость материнства. Однако ныне Низа Крит считай старшая сестра для Пинки и Чудинки.

Капитан шагнул в центральный пост и Низа вскочила навстречу Эргу Ноору.
— Я подобрал все нужные материалы и карты, — сказал он, — зададим работу машине!

— На нашем пути есть сильное поле тяготения — область скопления темного вещества в Скорпионе — заговорил Hoop. — В целях экономии горючего следует отклониться сюда, к Змее. В старину летали безмоторным полетом, используя гравитационные поля в качестве ускорителей, по их краям…

— Можем ли мы применить этот способ? — спросила Низа.

— Нет, для этого наши звездолеты слишком быстры… ответил капитан, а потом прочёл небольшую лекцию о полёта на субсветовых скоростях.

— Если я правильно поняла, надо нацелить нашу «Тантру» на Солнечную систему, — внимательно выслушав любимого капитана, заключила девушка.

— В этом вся огромная трудность звездоплавания. Точный прицел на ту или другую звезду практически невозможен, хотя мы применяем все мыслимые исправления расчетов… — Начальник экспедиции потер виски и зевнул.

— Капитан, отдохните!— воскликнула Низа.

— Хорошо, я устроюсь здесь, в этом кресле. Вдруг случится чудо, хоть бы один звук!

В тоне Эрга Ноора мелькнуло что-то, заставившее сердце Низы забиться от нежности. Захотелось прижать к себе эту упрямую голову, погладить темные волосы с преждевременной проседью…

Однако капитан уже заснул и ему приснился сон про Луну на Луне. Не правда ли странный сон?

Низа встала, тщательно сложила справочные листы и потушила свет, оставив только слабое зеленое освещение вдоль панелей с приборами и часами. Звездолет шел совершенно спокойно в полнейшей пустоте пространства, огибая свой исполинский круг. Рыжеволосый астронавигатор неслышно заняла свое место у «мозга» громадного корабля. Привычно тихо пели приборы, настроенные на определенную мелодию. Да, малейший непорядок отозвался бы фальшивой нотой. Кстати эта сигнальная система очень понравилась Пинки и Чудинке, что не удивительно. У пони с их подвижными ушками на макушке просто феноменальный слух, по человеческим меркам.

Однако тихая мелодия лилась в заданной тональности. Изредка повторялись негромкие удары, похожие на звуки гонга — это включался вспомогательный планетарный мотор, направлявший курс «Тантры» по кривой, а грозные анамезонные двигатели молчали. Покой долгой ночи царил в сонном звездолете, как будто не было серьезной опасности, нависшей над кораблем и его обитателями. Вот раздалось тихое цоканье копыт, словно бы Пинки заранее знала о том, что усталый капитан, наконец, заснул. Непривычная тихая Пинки молча подала девушке немного, ещё горячей, выпечки и кружку молока. Откуда свежее молоко на борту звездолёта за световые годы от ближайшего молочного животного?

Это заслуга биолога, за которую капитан премировал его почётной грамотой, но и без выговора не обошлось. Причина же была в Пур Хиссе, который ещё кое-как смирился с причудами Скрюболл, дескать и среди человеческих учёных чудаков хватает. Однако весёлый характер Пинки, которая даже приготовление пищи сопровождала, по-детски, жизнерадостными песенками, откровенно раздражал старого ворчуна. Пинки же не могла смириться с тем, что вызывает не весёлые чувства хотя бы у одного члена коллектива. Вот и посоветовалась с биологом, чего же не хватает на камбузе? А он возьми и ляпни про молоко!

Так эмпирическим путём и выяснилось, что пони, пони Эквестрии, как назвал их биолог неофициально в своём дневнике, могут начать давать молоко и вне связи с деторождением. Пур Хисс долго кривился, но совместными усилиями его всё-же уговорили попробовать чуть розоватое, весьма сладкое, а главное очень вкусное и полезное молоко. Так, что старый ворчун всё-же нехотя признал, что и от Пинки есть польза.

Вспомнив эту немного комичную вражду, завершившуюся пусть не миром, но хоть перемирием, девушка улыбнулась. Благо в глубине души Низа была спокойна, веря в своего любимого начальника. Пять лет назад в её сердце вспыхнула первая искра любви, но и ранее: захватывающе интересные наблюдения, электронные записи книг, музыки и фильмов давали возможность непрерывно пополнять свои знания и не так чувствовать утрату своей прекрасной Земли, пропавшей как песчинка, в глубинах бесконечной тьмы космического пространства. Спутники были людьми огромных познаний, из числа лучших представителей человеческого рода по крайней мере в интеллектуальном плане. Ну, а когда нервы утомлялись впечатлениями или долгой напряженной работой…

В долгом сне, поддерживаемом настройкой на гипнотические колебания, большие куски времени проваливались в небытие, пролетая мгновенно. Благо в это время и биологические часы почти останавливались, как у сказочной спящей красавицы.

Главное же рядом с любимым Низа была счастлива. Хотя её несколько тревожило осознание, что другим было труднее, и особенно ему, Эргу Ноору. Девушку волновало, как ей казалось, её малая полезность любимому и прочим членам экипажа. Хотя далеко не любая польза может быть выражена в материальном плане. Впрочем, после появления на борту нуждающихся в её ласковой заботе безруких, по-детски наивных созданий, Низе стало психологически легче.

Начальник экспедиции проснулся и поднял немного прояснившуюся голову. Ровная мелодия звучала по-прежнему, лишь планово прерываемая редкими ударами планетарного двигателя. Низа Крит находилась у приборов, слегка сгорбившись, с тенями усталости на юном лице. Около неё уже выстраивался целый ряд кружек из под кофе с молоком, принесённых Пинки, которая, как могла, поддерживала ту, которую полюбила, как старшую сестру. Рядом лежало несколько забавных безделушек из шоколадных яиц, прибавилось воздушных шариков и даже появился небольшой плакат в углу: Мысленно я с тобой!

Приходила и Чудинка, проведя над головой девушки каким-то причудливо выглядящим, загадочно светящимся прибором, который снял усталость, после чего, к сожалению, потух. Чудинка успела его починить через несколько часов напряжённой работы, но крепко заснула, хотя хотела подремать лишь несколько минут.

Эрг Hoop бросил взгляд на зависимые часы, внутри корабельного времени и одним упругим рывком поднялся из глубокого кресла.

— Я проспал более пятнадцати часов! И вы, Низа, не разбудили меня! Это… — Он осекся, встретившись с ее радостной улыбкой. — Сейчас же на отдых!

— Можно я посплю здесь, как и вы? — попросила девушка. Получив разрешение, она быстро сбегала в душевую, убедила Пинки тоже прилечь и устроилась в кресле, принеся капитану последнюю порцию выпечки и полный электросамовар.

Эрг Hoop, занял ее место у приборов, медленно смакуя кусок сладкого торта и запивая его ароматным чаем. После чего, проверив показания индикаторов охраны электронных связей, он начал расхаживать стремительными шагами. Блестящие, обведенные темными кругами карие глаза украдкой следили за ним.

— Почему не спите? — повелительно спросил он астронавигатора, волнуясь за возлюбленную.

Возлюбленная тряхнула коротко остриженными рыжими кудрями, женщины на случай работы в скафандрах во внеземных экспедициях не носили длинных волос. После чего сказала:
Подумать только, я участница грандиозного пути человечества через звезды к новым мирам!

Эрг Hoop слабо улыбнулся и потер лоб, ответив:
— Я должен тебя разочаровать, вернее, показать истинный масштаб нашего могущества, — С этими словами он остановился у проектора и на задней стенке рубки появилась светящаяся спираль Галактики.

Эрг Hoop показал на едва заметную среди окружавшего мрака разлохмаченную краевую ветвь спирали из редких звезд, казавшихся тусклой пылью:

— Смотри, вот пустынная область Галактики, бедная светом и жизнью окраина, где находится наша солнечная система и мы сейчас. Но и эта ветвь простирается от Лебедя до Киля Корабля, чтобы пройти вдоль этой ветви, нашему кораблю понадобится около сорока тысяч независимых лет. Черный прогал пустого пространства, отделяющий нашу ветвь от соседней, мы пересекли бы только за четыре тысячи лет. Наши полеты в безмерные глубины пространства — это пока еще топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет, как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Великого Кольца!

Сообщения, мысли, образы, посланные из непобедимого для человеческой короткой жизни пространства, рано или поздно достигают нас, и мы познаем все более отдаленные миры. Все больше накапливается знаний благодаря сотрудничеству коммунистических миров ради всеобщего сопроцветания!

Низа притихла, а потом несмела спросила:
— Пони Эквестрии, наши новые друзья вступят в Великое Кольцо?

— Надеюсь, когда-нибудь, но вряд ли это будет скоро, — осторожно сказал капитан, умолчав о совместном докладе биолога и врача, что был подан лишь в двух экземплярах ему в руки лично и в электронном виде с криптографической защитой для чёрного ящика корабля. Там высказывалось обоснованное предположение, что-либо Эквестрия расположена где-то далеко в пространстве с экзотическим свойствами, либо Пинки с Чудинкой не инопланетянки, а пришелицы из иной Вселенной с иными законами природы в каком-то смысле, носящие часть этих законов в себе.

Так Пинки и Чудинка точечные источники флуктуацией фазового вакуума, генераторы хаоса, как пошутил врач. Хотя капитану шутка не показалась смешной и он на всякий случай заблокировал им доступ в реакторный отсек и ещё кое-куда даже в сопровождении людей. Пришлось поломать голову над объяснениями для Пинки с Чудинкой, но сработала сказочное о магической несовместимости пони с наиболее чувствительным человеческим оборудованием.

Пинки заявила, что дескать принцессы и даже Твайлайт тоже кое-куда её не пускали. Хотя она не простая пони, а хранительница некоего элемента гармонии очень важного для всей Эквестрии. Капитан тогда счёл, что речь о какой-то сакральной реликвии и не стал интересоваться, будучи воспитан в духе научного атеизма. Сейчас же Эрг Ноор задумался, как-то Пинки и Чудинку встретят на Земле, в частности вторая дорогая его сердцу женщина?

Девушка женским чутьем поняла мысли начальника. В его каюте есть два стереопортрета в чудесном фиолетово-золотистом цвете. На обоих красавица Веда Конг, историк древнего мира, с прозрачным взглядом голубых, как земное небо, глаз под крылатым взмахом длинных бровей. Загорелая, ослепительно улыбающаяся, поднявшая руки к пепельным волосам. И хохочущая на медной корабельной пушке, реликте незапамятной древности.

Эрг Hoop, утратив стремительность, медленно сел напротив астронавигатора. Ему захотелось выговориться:

— Низа, как грубо судьба погубила мою мечту там, на Зирде! — вдруг глухо сказал он и осторожно положил пальцы на рукоятку пуска анамезонных двигателей, как будто собираясь предельно ускорить стремительный бег звездолета. — Если бы Зирда не погибла и мы могли получить горючее, — продолжал он в ответ на беззвучный вопрос собеседницы, — я повел бы экспедицию дальше. Зирда сообщила бы на Землю, что требовалось, а «Тантра» ушла бы с теми, кто захотел… Оставшихся взял бы «Альграб», который после дежурства здесь, был бы вызван к Зирде.

— Но кто бы остался на Зирде? — возмущенно воскликнула девушка. — Разве Пур Хисс? Но он большой ученый, неужели и его не повлекло бы знание?

— А ты, Низа?

— Я? Конечно! Хотя пони…, но будь человечество Зирды живо, они, конечно, позаботились бы о милых малышках и без нас.

— Куда? — вдруг твердо спросил Эрг Hoop, пристально глядя на девушку.

— Куда угодно, хоть… — Она показала на черную бездну между двумя рукавами звездной спирали Галактики, возвратив Ноору такой же пристальный взгляд и слегка приоткрыв губы.

— О, не так далеко! Низа, мой милый астронавигатор, около восьмидесяти пяти лет назад была тридцать четвертая звездная экспедиция, прозванная «Ступенчатой». Три звездолета, снабжая друг друга горючим, отдалялись все дальше от Земли в направлении созвездия Лиры. Те два, что не несли экипажа исследователей, отдали анамезон и возвратились обратно. Так восходили на высочайшие горы спортсмены-альпинисты. Наконец третий, «Парус»…

— Тот, не вернувшийся!.. — взволнованно шепнула Низа.

— Да, «Парус» не вернулся. Но он дошел до цели и погиб на обратном пути, успев послать сообщение. Целью была большая планетарная система голубой звезды, Веги. Сколько человеческих глаз в бесчисленных поколениях любовались этой яркой синей звездой северного неба! Между нами множество световых лет, но «Парус» достиг цели…

Причина его гибели неизвестна — метеорит или крупная неисправность. Возможно, что он сейчас еще несется в пространстве и герои, которых мы считаем мертвыми, еще живут…

— Как ужасно!

— Такова судьба каждого звездолета, который не может идти с субсветовой скоростью. Между ним и родной планетой сразу встают тысячелетия пути.

— Что сообщил «Парус»? — быстро спросила девушка.

— Очень немногое. Сообщение прерывалось и потом совсем замолкло. Я помню его почти дословно: «Я Парус, я Парус, иду от Веги двадцать шесть лет… четыре планеты Веги… ничего нет прекраснее… какое счастье!»

— Может быть одной из тех звёзд является и та, которую якобы вращает вокруг родного мира пони принцесса Селестия? — спросила девушка, вызвав улыбку на устах возлюбленного.

— Двадцать шесть независимых лет обратного пути. До Солнца осталось около пяти лет… Корабль был где-то в нашем районе или еще ближе к Земле, — снова погрузился в минорное настроение капитан и помолчав немного, добавил. — Они открыли какие-то особенно прекрасные миры. И я давно уже мечтаю повторить путь «Паруса», ведь с новыми усовершенствованиями это теперь возможно и с одним кораблем. С юности я живу мечтой о синей звезде с прекрасными планетами!

— Увидеть такие миры… — прерывающимся голосом произнесла Низа, а потом сделав короткий, но сложный, расчёт в уме, удивлённо добавила. — На возвращение надо аж шестьдесят земных или сорок независимых лет.

— Да, большие достижения требуют больших жертв, но для меня это не жертва. Моя жизнь на Земле была лишь короткими перерывами звездных путей. Ведь я родился на звездолете!

— Как это могло случиться? — поразилась девушка.

— Тридцать пятая звездная состояла из четырех кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолете, а не в школе. Что было делать?!

Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геракла мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолет и стал астронавигатором.

— Но я все-таки не понимаю… — начала Низа.

— Мою мать? Станешь старше, поймёшь! — грубовато ответил капитан, но тут же снизил тон, не желая обижать ранимую девушку. После чего продолжил уже спокойнее. — Тогда противозачаточная сыворотка еще не могла долго сохраняться. Врачи не знали этого… Первым сознательным впечатлением было небо безжизненной планеты, которое я наблюдал из-под стеклянного купола временной станции. На планетах двойных звезд обычно не бывает жизни из-за неправильности их орбит. Экспедиция совершила высадку и в течение семи месяцев вела горные исследования. Там осмия и иридия оказалось видимо-невидимо. Невероятно тяжелые кубики иридия в защитной оболочке стали моими игрушками, а небо…, первое мое небо, черное, с чистыми огоньками немигающих звезд и двумя солнцами невообразимой красоты, ярко-оранжевым и густо-синим. Помню, что иногда потоки их лучей перекрещивались, и тогда на нашу планету лился такой могучий и веселый зеленый свет, что я кричал и пел от восторга!

— Продолжайте, я никогда не слышала ничего интереснее, — взмолилась Низа, но начальник оказался непреклонен и вскоре девушка уснула так крепко. Ей приснилось сказочно прекрасное Древо…

Раздел №1. Глава пять. В предчувствии…

Очнулась, названная в честь древнегреческого острова, накануне поворота на шестой круг. Уже по холодному лицу капитана девушка поняла, что «Альграб» так и не появился.

— Вы проснулись в нужное время! — на вы обратился капитан к возлюбленной, едва Низа вернулась, приведя себя в порядок после электрического и волнового купания. — Пинки и Чудинка уже будет экипаж для всеобщего сбора. Да, у милых, дружелюбных пони получалось будить лучше, чем у холодных, безжизненных будильников. Люди вставали с улыбками, вставали куда быстрее, чем позволила бы встать бездушная механика, обеспечивающая техническую поддержку долгого сна.

Час на одевание и гигиенические процедуры, час на обед с множеством калорийных и сладких блюд, час на весёлое выступление пони в стиле старинных комедиантов: с шутками и прибаутками, с шариками и гирляндами, а главное с весёлым смехом и радостными улыбками на устах.

Не прошло и пяти часов, как в центральном посту управления звездолета собрались все окончательно пришедшие в себя участники экспедиции, обошедшиеся благодаря пони без принятия вредных для здоровья нервных стимуляторов.

Известие о гибели вспомогательного звездолета люди приняли по-разному. Как и ожидал Эрг Hoop, экспедиция оказалась на высоте положения. Ни слова отчаяния, ни взгляда испуга. Пур Хисс, проявивший себя не слишком храбрым на Зирде, не дрогнув встретил сообщение. Молодая Лума Ласви, врач экспедиции, только чуть побледнела и украдкой облизнула пересохшие губы. Да, ещё Низа Крит тяжело вздохнула, но быстро взяла себя в пуки. Пони же показали своё горе: уши печально обвисли, хвосты начали мести пол.

— Вспомним о погибших товарищах! — сказал начальник, включая экран проектора, на котором появился «Алыраб», снятый перед отлетом «Тантры».

Люди встали, пони склонили головы. Медленно сменялись на экране фотографии то серьезных, то улыбающихся людей: семи человек экипажа «Альграба». Эрг Hoop называл каждого по имени, а путешественники отдавали прощальное приветствие погибшему. Таков был обычай космонавтов. Звездолеты, отправлявшиеся совместно, всегда имели комплекты фотографий всех людей экспедиции. Исчезнувшие корабли могли долго скитаться в космическом пространстве с ещё живыми экипажами, но корабли ещё никогда не возвращались на Земле. Разыскать космический корабль в глубинах космоса и подать помощь не было реальной возможности. Конструкция машин кораблей достигла уже такого совершенства, что мелкие поломки почти никогда не случались или легко подвергались исправлению. Тогда как серьезная авария звездолёта еще ни разу не была ликвидирована в космосе. Иногда корабли успевали, как «Парус», подать последнее сообщение. Однако большая часть сообщений не достигала цели из-за проблем с ориентацией. Для сравнения передачи Великого Кольца за тысячелетия разведали точные направления и могли, кроме того, варьировать их, передавая с планеты на планету. Звездолеты обычно находились в неизученных областях, где направления передачи могли быть лишь случайно угаданы.

Потом состоялось совещание, по-началу казалось, что оно будет рутинным. Однако вдруг Пинки как-то странно задрожала, уши задвигались в разнобой, хвост заходил ходуном. После чего Пинки выскочила вперёд и выпалила: Впереди нас ждёт чёрное чудовище, железный монстр хочет нас всех съесть. Капитан, измените маршрут!

Пур Хисс тут же вскочил и выпалил, что место Пинки на кухне, нечего пони лезть со своими неуместными советами. Сначала старшие члены экипажа, затем люди среднего возраста и даже большая часть молодёжи согласно зашумели. Наступил звёздный час старого ворчуна!

Опытный космический волк, даже родившийся в космосе, доверял интуиции куда больше товарищей, привыкших полагаться на теоретические знания земных университетов и холодные расчёты машин. Однако рациональных доводов в пользу страстного призыва розовой пони не было и капитан произнёс: Пинки, выйди вон!

После таких слов капитана Пинки в буквальном смысле слова посерела, её шёрстка словно бы выцвела и с трудом удерживаясь на четырёх ногах, непривычно грустная малышка вышла вон. За ней потянулась Чудинка, с нервным всхрапом скомкавшая и раздававшая копытом бумажку с расчётами, которые могли бы изменить мнение даже Пур Хисса, будь они доведены до конца. Последней же вышла самая юная из людей, бросив при этом на капитана такой Взгляд, что он тут же пожалел о своих словах, ведь можно же было отказать куда мягче: «приму к сведению», «учту в качестве особого мнения»…

Люди бы всё правильно поняли. Тогда как, наивные пони бы не расстроились, думая, что слова Пинки действительно примут и учтут. Да, Низа наверняка бы не стала огорчать любимых малышек объяснением истинного смысла вроде бы благоприятного ответа, а с ней самой Эрг Ноор смог бы потом объясниться наедине. Первая ссора за пять любви, да стразу такая!

Даже многоопытный капитан был потрясён и с головой предпочёл уйти в работу, для начала включив анамезонные двигатели. Пони же похожих на тени самих себя прежних, Низа убедила всё-же лечь в долгий сон, а потом ещё долго стояла с ними рядом со слезами на глазах…

Через двое суток непрерывной вахты капитана межзвёздные двигатели замолчали, звездолет стал приближаться к родной планете со субсветовой скоростью. Выматывавшийся капитан с трудом заснул и ему приснился страшный сон о ссоре двух сестёр, приведший к тысячелетней разлуки. Разлуки, которой можно было бы избежать, если бы старшая сестра вовремя победила собственную гордость.

После такого сна впопыхах одевшись и даже не сбрив щетину, капитан побежал мириться. Добрая девушка его, конечно, простила. Простили капитана и добрые пони, что проснулись с решительными выражениями на прежде инфантильных мордочках. Словно бы во сне…

Пинки не напоминала людям о своих предчувствиях. Чудинка вроде бы не делала новых расчётов, а бумажку со старыми расчётами поглотил новый робот-пылесос. Старый же робот-пылесос, который питал необъяснимую страсть к засасыванию хвостов пони, незадолго до ссоры отправили на переработку.

Великолепный корабль был в полной исправности, скорость полета держалась в вычисленных пределах. Казалось, что всё будет хорошо…

Раздел №1. Глава шесть. Чёрная звезда

Эрг Hoop и Низа Крит, отдежурившие свой срок, погрузились в долгий сон. И снились им вполне обычные для людей коммунистической Земли сны про великие стройки, великие открытия, великие… и про любовь, конечно же, а девушка ещё с пони играла на солнечных лужайках среди светлых, духовитых лесов.

Потом сон Низы Крит стал почему-то темнее, словно бы… Ей приснились отрывочные картины той странной, страшной истории, результатом коей стало попадание Пинки и Чудинки на Зирду. Зеркальный пруд, он же озеро клонов… Чудовищный приказ Селестии… Саботаж Твайлайт…

— Мои названые сестрицы клоны или Пинки всё-же оригинальная?
— Да, какая разница? Главное, что мы любим друг друга!
После этого краткого спора сама с собою во сне, девушка, наконец-то, заснула крепко-накрепко.

К дежурству приступили следующие члены экипажа: опытный, но заскорузлый, астронавигатор Пел Лин, астроном Ингрид Дитра и добровольно присоединившийся к ним электронный инженер Кэй Бэр. Ингрид, с разрешения Пела Лина, часто удалялась в библиотеку рядом с постом управления. Вместе с Кэй Бэром, своим особенным другом, она писала монументальную симфонию «Гибель планеты», вдохновленная трагической гибелью человечества Зирды. Единственными радостными, немного комичными нотами трагической симфонии стали ноты, посвящённые встрече с четвероногими сёстрами по разуму.

Пел Лин, устав от музыки приборов и созерцания черных провалов космоса, усаживал за пульт Ингрид. Тогда как сам с увлечением принимался за расшифровку таинственных надписей, доставленных с загадочно покинутой обитателями планеты в системе ближайших звезд Центавра. Он верил в успех своего невозможного предприятия, ведь нашли же они живых на мёртвой планете!

Еще два раза сменялись дежурные, звездолет приблизился к Земле почти на десять тысяч миллиардов километров, а анамезонные моторы включались всего на несколько часов. Пони же с общего согласия решили разбудить при приземлении. Пусть проснутся уже под светом Солнца Земли!

От Пинки на камбузе остались рецепты удивительно вкусных блюд, кексики так вовсе готовили через день. Низа Крит носила забавную шапочку из фольги, оставшуюся от Чудинки и улыбалась больше, чем до встречи с пони. Хотя может быть причина была не только в них?

Подходило к концу дежурство группы Пела Лина, четвертое с тех пор, как «Тантра» ушла с места несостоявшейся встречи с «Альграбом». Астроном Ингрид Дитра, закончив вычисления, повернулась к Пелу Лину, меланхолически следившему за непрерывным трепетанием красных стрелок измерителей напряжения гравитации на голубых градуированных дужках. Обычное замедление психических реакций, которого не избегали самые крепкие люди, сказывалось во второй половине дежурства. Про снимающее же усталость изобретение Чудинки, люди забыли.

Звездолет уже несколько лет шел под автоматическим управлением по заданному курсу. Если внезапно случалось какое-нибудь из ряда вон выходящее происшествие, непосильное для суждения управляющего звездолетом автомата, то обычно оно вело к гибели корабля, ибо не спасало и вмешательство людей. Человеческий мозг, как бы хорошо тренирован он ни был, увы, не мог реагировать с потребной скоростью.

— По-моему, мы давно углубились в неизученный район. Начальник хотел дежурить здесь сам, — обратилась Ингрид к астронавигатору.

Пел Лин взглянул на счетчик дней.
— Два дня еще, и нам все равно сменяться. Пока не предвидится ничего, что стоило бы внимания. Давай доведем дежурство до конца?

Ингрид согласно кивнула.

Из кормовых помещений вышел Кэй Бэр и занял свое обычное кресло около стойки механизмов равновесия.

Пел Лин зевнул и поднялся, вздрогнув. Так как именно в это мгновение лопнул последний из шариков, оставшихся от Пинки. Шарик продержавшийся так немыслимо долго, что начал восприниматься, как нечто постоянное. Вот Пел Лен и вспомнил о её предчувствии…

Древний человек, полный религиозных суеверий, наверное разбудил бы капитана или хотя бы предпринял меры предосторожности своими силами. Однако Пел Лин, будучи убеждённым материалистом, лишь досадливо поморщился и устало потёр виски.

— Я посплю несколько часов, — обратился он к Ингрид, которая послушно перешла от своего стола вперед к пульту управления.

«Тантра» шла в абсолютной пустоте, ни одного метеорита не обнаруживая сверхчувствительными приборами. Курс звездолета лежал сейчас немного в сторону от Солнца, примерно на полтора года полета. Экраны переднего обзора чернели поразительной пустотой. Ингрид даже было хотела уже разбудить Пел Лина, но побоялась показаться слабой в его глазах. Хотя половое неравноправие осталось в далёком прошлом. Однако людям порою свойственно продолжать борьбу с уже поверженным в уже прошедшей войне врагом, точнее с его призраком, тенью…

Тем временем, пока, Ингрид мучилась сомнениями. Звездолёт направлялся в самое сердце тьмы. Только из боковых телескопов по-прежнему вонзались в экраны иглы света далёких звезд. Словно бы их ещё не съело безымянное чудовище.

Вновь тревожное ощущение пробежало по нервам астронома. Ингрид вернулась к своим машинам, телескопам, сенсорам, снова проверила их показания. Все было спокойно, а между тем Ингрид не могла оторвать глаз от зловещей тьмы перед носом корабля. Кэй Бэр заметил ее беспокойство, прислушивался к пению приборов, проверил их показания. После чего поинтересовался: Что тебе показалось?

— Сама не знаю, тревожит страшная тьма впереди. Мне кажется, что наш корабль… Помнишь пророчество Пинки?

— Темное облако должно быть здесь, — подтвердил Кэй Бэр, проигнорировав упоминание пророчества — мы только «чиркнем» по его краю. Напряжение поля тяготения возрастает равномерно и слабо. На пути через этот район мы обязательно должны приблизиться к какому-то гравитационному центру. Не все ли равно темному или светящему?

— Все это так, но… — уже более спокойно попыталвсь выразить свои сомнения и тревоги Ингрид.

— Тогда о чем ты тревожишься? Мы идем по заданному курсу даже быстрее намеченного. Если ничего не изменится, то мы дойдем до Тритона даже с нашей нехваткой горючего, — перебил её инженер, самоуверенно пустившись в рассуждения о знакомом ему лишь поверхностно.

Ингрид почувствовала, как радость загорается в ней при одной мысли о возвращении домой в Солнечную систему. Ибо для землян после победы коммунизма вся Солнечная система стала домом!

— Я думал, мы с тобой займемся музыкой, но Лин ушел отдыхать. Он будет спать часов шесть-семь, а я подумаю один над оркестровкой финала второй части. Вот это… — Кэй пропел несколько нот.

— До-ре-ми… до, — внезапно откликнулись, казалось, сами стены поста управления. Так и не закончив восходящий ряд.

Ингрид вздрогнулано через мгновение сообразив. Напряжение поля тяготения возросло. Вот приборы и откликнулись изменением мелодии аппарата искусственной гравитации.

— Забавное совпадение! — нервно рассмеялась она. — Может быть всё-же разбудим нашего товарища?

— Произошло усиление гравитации, что типично для темного облака. Теперь ты можешь быть совершенно спокойна. Пусть себе Лин спит, — не желая признавать ошибку ответил тот.

С этими словами Кэй Бэр покинул пост управления. В ярко освещенной библиотеке он уселся за маленький электронный скрипкорояль и весь ушел в работу, позабыв тревоги. Прошло несколько часов, когда герметическая дверь библиотеки распахнулась и в помещение вбежала взволнованная, растрёпанная Ингрид. Крикнувшая с порога:

— Кэй, прошу, разбуди скорее Лина!

— Что случилось?

— Напряжение поля тяготения нарастает быстрее, куда быстрее, чем должно быть по расчетам.

— А впереди?

— По-прежнему тьма! — с этими Ингрид выбежала вон…

Кэй Бэр спешно разбудил астронавигатора, мысленно кляня себя за самоуверенность. Тот вскочил и ринулся на центральный пост.

— Ничего угрожающего нет. Только откуда здесь такое поле тяготения? Для темного облака оно слишком мощно, а звезды здесь нет… — сказал Лин успокаивающе, но интуиция говорила, нет, теперь уже кричала об ином! Поэтому подумав минутку, он нажал на кнопку пробуждения каюты начальника экспедиции и ещё интуитивно включил каюту Низы Крит.

— Если ничего не произойдет, тогда они попросту сменят нас, — пояснил он встревоженной Ингрид, которой припомнилась какая-то бумажка скомканная Скрюболл после обструкции своей самой давней подруги.

— А если произойдет? Эрг Hoop сможет прийти к нормали только через пять часов. Пони сами спят, а значит некому разбудить его быстрее.

— Ждать, пусть спят — с несколько наигранный спокойствием ответил астронавигатор. — Что может случиться за пять часов здесь, так далеко от всех звездных систем?

После этих слов тональность звучания приборов непрерывно понижалась, свидетельствуя об ухудшении обстановки полета. Напряженное время ожидания тянулось очень медленно. Два часа прошли точно целая смена. Пел Лин внешне оставался спокоен, но волнение Ингрид уже захватило Кэй Бэра. Жалели же о том, что не разбудили пони ещё пару тому назад уже всё трое. Однако время было упущено…

Продолжительный звонок заставил всех вздрогнуть.

— «Тантра» в опасности. Напряжение поля стало в два раза выше расчетного. — бесстрастно сообщил автомат от чего сделалось только не уютнее, пожалуй, даже страшнее. Слишком уж контрастировала бесстрастность речи с ужасным смыслом сообщения.

Астронавигатор побледнел, ведь судьба звездолета, а главное живых на борту, находилась в его руках. Неуклонно увеличивавшееся тяготение требовало замедления хода корабля не только из-за возрастания тяжести в корабле, но и потому, что, очевидно, прямо по курсу находилось большое скопление плотной материи. Увы, после замедления набирать новое ускорение было нечем!

Пел Лин стиснул зубы и повернул рукоятку включения ионных планетарных двигателей-тормозов. Звонкие удары вплелись в мелодию приборов, заглушая тревожный звон аппарата, вычислявшего соотношение силы тяготения и скорости. Звонок выключился, и стрелки подтвердили успех, скорость снова стала безопасной, придя к норме с возрастающей гравитацией. Однако едва Пел Лин выключил торможение, как звон раздался снова. Стало очевидно, что звездолет шел прямо к могучему центру тяготения. Он тормозил звездолет, хотя уже даже не специалистам становилась очевидной ошибка курса, проложенного через неведомую массу материи.

— Поле тяготения велико, так может… — вполголоса заметила Ингрид.

— Надо еще замедлить ход, чтобы повернуть! — воскликнул астронавигатор, досадуя на себя.  — Но чем же потом ускорить полет? — Губительная нерешительность прозвучала в его словах.

Тем временем пошло непрерывное и быстрое нарастание гравитации. Посыпались частые звенящие удары — это планетарные моторы заработали автоматически, когда компьютер корабля получил подтверждение информации о наличии прямо по курсу огромного скопления материи.

Будь на корабле полноценный искусственный интеллект, тем более сверхинтеллект, так наверняка он бы уже сам перехватил управление у паникующих людей и решил проблему самостоятельно. Однако по Великому Кольцу до сих пор передавались последние слова последнего предостережения последних представителей человечества гибнущего под ударами технонежити, как назвали машины с ИИ, по-холодному расчёту приступившей к планомерному геноциду своих тогда ещё живых создателей. Технонежить, которой неведомо подлинное творчество, удалось уничтожить совместными усилиями людей соседних миров Великого Кольца, но страх остался. Потому-то современные компьютеры Земли и уступают во многом своим древним предшественникам, а кибернетика хоть и не лженаука, но поставлена под жёсткий контроль. Порою быть может слишком жёсткий?

«Тантра» принялась раскачиваться и люди на посту управления начали терять сознание. Ингрид упала на колени, Пел Лин в своем кресле старался поднять налившуюся свинцом голову, а Кэй Бэр ощутил животный страх и детскую беспомощность.

Удары двигателей зачастили и перешли в непрерывный гром. Электронный «мозг» корабля вел борьбу вместо своих полубесчувственных хозяев, по-своему могучий, но недалекий, так как из-за ранее упомянутых ограничений не мог предвидеть сложных последствий и придумать выход из исключительных случаев. Впрочем, пока, раскачивание «Тантры» ослабело. Однако стерженьки, показывавшие запасы планетарных ионных зарядов, быстро поползли вниз. Пел Лин сообразил, что тяготение возрастает слишком стремительно. Надо срочно принимать экстренные меры для остановки корабля, а затем резкого изменения курса.

С решительностью отчаяния Пел Лин передвинул рукоятку анамезонных двигателей. Четыре высоких цилиндра из нитрида бора, видимые в специальную прорезь пульта, засветились изнутри. Яркое зеленое пламя забилось в них бешеной молнией, заструилось и закрутилось четырьмя плотными спиралями. Там, в носовой части корабля, сильное магнитное поле облекло стенки моторных сопел, спасая их от немедленного разрушения.

Астронавигатор передвинул рукоять дальше. Сквозь зеленую вихревую стенку стал виден направляющий луч в виде светло-серого, какого-то призрачного потока субатомных частиц. Еще движение и вдоль серого луча прорезалась ослепительная молния вроде фиолетового цвета, но этот яркий цвет был словно бы из иной Вселенной. Пони рассказывали как ярки, насыщенны цвета Эквестрии. Да и сами они, если присмотреться…

Эрг Hoop, приняв необходимую дозу пищи, лежал в полусне под весьма приятным электромассажем нервной системы. Медленно отходила пелена забытья, еще окутывавшая мозг и тело. Пробуждающая мелодия звучала мажорнее в нарастающей частоте ритма…

Внезапно что-то недоброе вторглось извне, прервало радость пробуждения от девяностодневного сна. Эрг Hoop осознал себя начальником экспедиции и принялся отчаянно бороться, пытаясь вернуть нормальное сознание. Капитан сообразил, что звездолет экстренно тормозится анамезонными двигателями, а значит случилось что-то случилось. Он попытался встать, но тело еще не слушалось, ноги подогнулись. Эрг Ноор мешком упал на пол своей каюты, но ему удалось проползти до двери, открыть ее. В коридоре Эрг Hoop поднялся на четвереньки и ввалился в центральный пост.

Уставившиеся на экраны и циферблаты, люди испуганно оглянулись и подскочили к начальнику. Тот, не в силах встать, выговорил:
— Экраны, передние… переключите на инфракрасную… остановите… двигатель!

Боразоновые цилиндры погасли одновременно с умолкшей вибрацией корпуса. На правом переднем экране появилась огромная звезда, светившая тусклым ржаво-коричневым светом. На мгновение все оцепенели, не сводя глаз с громадного диска, возникшего из тьмы прямо перед носом корабля.

— Я…! — не печатно выругался Пел Лин, в памяти коего всплыло из тёмных глубин подсознания полузабытое ругательство далёких предков.

— Железная звезда! — с ужасом воскликнула Ингрид Дитра, вспомнив, казалось такое по-детски глупое, пророчество Пинки о железном монстре.

Эрг Hoop, придерживаясь за спинку кресла, встал с пола.

Его обычно бледное лицо приняло синеватый оттенок, но глаза загорелись всегдашним острым огнем.

— Да, это железная звезда, — медленно сказал он, добавив с горьким смешком: — чёрное чудовище Пинки!

Никто не рассчитывал на неё в этом районе кроме Чудинки, никто не догадывался кроме Пинки.

— Я думал только об облаке, — тихо и виновато сказал Пел Лин.

— Темное облако с такой силой гравитации должно внутри состоять из твердых, крупных частиц. «Тантра» уже погибла бы. Избежать столкновения в таком рое невозможно, — твердо и тихо сказал начальник.

— Резкие изменения напряжения поля, какие-то завихрения? Разве это не прямое указание на облако?!

— Или на то, что у звезды есть планета. — Начальник ободряюще кивнул головой и сам нажал кнопки пробуждения. Скомандовав: — Быстрее сводку наблюдений!

Звездолет опять покачнулся. На одной из голограмм с колоссальной быстротой мелькнуло что-то невероятно огромное, пронеслось назад и исчезло.

— Обогнали планету, скорее, скорее за работу! — Взгляд начальника упал на счетчики горючего. Он крепче впился в спинку кресла, хотел что-то сказать, но было не до болтовни и он с головой ушёл в свою смертельно опасную работу.

Раздел №2. Глава первая. На Земле, подготовка к контакту с Единой Рожковией

Тихий, стеклянный перезвон возник на столе в сопровождении огоньков искристых. По прозрачной перегородке заискрились разноцветные блики. Заведующий внешними станциями Великого Кольца товарищ Дар Ветер следил за светом Спиральной Дороги. Ее гигантская дуга горбилась в высоте, прочерчивая по краю моря матово-желтую полосу отражения. Не отрывая от нее взгляда, Дар Ветер вытянул руку и с ювелирной точностью провёл необходимые манипуляции. Другим потоком сознания продолжая размышлять о преемнике, ведь утром из жилого пояса южного полушария прибыл его преемник Мвен Мас, выбранный Советом Звездоплавания. Последнюю передачу по Кольцу они проведут вместе, а потом… Что дальше?!

Шесть лет, аж шесть лет, Дар Ветер выдерживал требовавшую неимоверного напряжения работу, для которой подбирались люди выдающихся способностей, отличавшиеся великолепной памятью и широтой энциклопедичностью познаний. Даже в четвёртом тысячелетии по древнему, христианскому календарю такие люди редкость. Дар Ветер показал чудеса выносливости и всё-же… Когда со зловещим упорством стали повторяться приступы равнодушия к работе и самой жизни, Эвда Наль, знаменитый психиатр обследовала его. Испытанный старый способ, музыка грустных аккордов в пронизанной успокоительными волнами комнате голубых снов, не помог. Древние же храмы севера с их благодатью не от мира сего давно стали музеями и благодать рассеялась…

Дар Ветру осталось лишь переменить род деятельности и лечиться физическим трудом там, где нужна была еще повседневная и ежечасная мускульная работа. Его особенная подруга, историк Веда Конг, предложила работать у нее раскопщиком. На археологических раскопках машины не могут проделывать все работы без порчи хрупких находок, нежности не хватает бездушным механизмам и конечный этап работ выполняется человеческими руками. В добровольцах недостатка не было, но Веда Конг обещала Дар Ветру долгую поездку в область древних степей, в близости с природой.
«Веда, моя особенная подруга, а я для неё кто?» — размышлял Дар Ветер, которому хотелось большего. Однако звёздной тенью меж ними стоял Эрг Ноор, член Совета Звездоплавания, начальник тридцать седьмой звездной экспедиции, что должен был дать знать о себе с планеты Зирда. Должен был, но… Тут Дар Ветер спохватился и задушил мерзкое чувство злонамеренной «надежды» в зародыше, снова с головой уйдя в работу.

Дар Ветер отдал мысленный приказ и комната залилась ярким светом. Благо хрустальное окно составляло стену развернутого на простор помещения, вознесенного над землей и морем. Поворотом простого, но надёжного, рычажка Дар Ветер наклонил эту стену на себя, и помещение открылось звездному небу, отрезав металлической рамой огни дорог, строений и маяки морского побережья внизу.

Циферблат галактических часов с тремя концентрическими кольцами делений приковал внимание Дар Ветра. Анахронизм, конечно, но при такой работе особенно важна надёжность.

Передача информации по Великому Кольцу шла по галактическому времени, каждую стотысячную галактической секунды, или раз в восемь дней, сорок пять раз в год по земному счету времени. Один оборот Галактики вокруг оси составлял галактические сутки.

Очередная и последняя для него передача наступила в девять часов утра по времени Тибетской обсерватории, а значит в два часа ночи здесь, на Средиземноморской обсерватории Совета. Осталось немногим больше двух часов.

Прибор на столе зазвонил и замигал снова. За перегородкой показался человек в светлой, отливавшей шелковистым блеском одежде из какого-то модного среди молодёжи материала.

— Мы приготовились к передаче и приему, — коротко бросил он, не выказывая никаких внешних знаков почтительности, хотя во взгляде скрывалось восхищение начальником.

Дар Ветер молчал, молчал и помощник, стоя в свободной позе, с гордой осанкой. Пожалуй, даже слишком гордой, но кто без греха?

— В кубическом зале? — наконец спросил Дар Ветер и, получив утвердительный ответ, осведомился, где Мвен Мас.

— У аппарата утренней свежести. Принимает настройку после дороги. К тому же, мне кажется, он взволнован, а ещё…

— Я бы волновался на его месте тоже, — задумчиво произнес Дар Ветер, прерывая разглагольствования помощника. — Так было шесть лет тому назад. Да, когда Мвен Мас появится, сразу ведите его ко мне.

Помощник удалился. Дар Ветер подошел к углу помещения, где прозрачная перегородка была зачернена от потолка до пола, и широким жестом раскрыл две створки, заделанные в панели цветного дерева. Вспыхнул свет, исходивший откуда-то из глубины похожего на зеркало голографического экрана.

Заведующий внешними станциями с помощью мысленного приказа включил вектор дружбы. Вектор дружбы — это прямое соединение, проводившееся между связанными глубокой дружбой людьми, чтобы напрямую общаться между собою в любой момент.

Впрочем, Веда Конг прибыла сейчас где-то в недрах виртуальной реальности в то время, как тело… На бессознательное тело смотреть без нужды считалось неприличным. Так, что Дар Ветер перенёсся в виртуальный зал со слабо освещенными столиками-пультами. Сидевшая у ближайшего стола женщина подняла голову, и Дар Ветер узнал милое узкое лицо с большими серыми глазами. Белозубая улыбка крупного, смело очерченного рта приподнимала щеки холмиками по сторонам чуть вздернутого носа с детски закругленным кончиком, и от этого лицо становилось еще мягче и приветливее.

— Веда, осталось два часа. Надо переодеться, а мне хотелось, чтобы вы пришли в обсерваторию пораньше.

Женщина на экране подняла руки к густым светлопепельным волосам.

— Повинуюсь, мой Ветер, — тихо рассмеялась она, — Да и можно на ты хоть иногда!

Так, что обрадованный Дар Ветер позволил себе немного обмануться веселостью тона.

— Милая Веда, я твой покорный слуга, готовый…

— Не трать слов, чтобы развлечь меня, — упрямо подняла голову Веда Конг, которая всё-же разнервничалась — я скоро буду.

Дар Ветер пришёл в себя и повернулся, чтобы встретить своего заместителя. Мвен Мас вошел широкими шагами. Черты лица и темно-коричневый цвет гладкой блестящей кожи которого указывали на его происхождение от негритянских предков. Белый плащ спадал тяжелыми складками с могучих плеч. Мвен Мас сжал обе ладони Дар Ветра в своих крепких руках, бугрящихся мускулами. Однако не смог пережать русского богатыря, недовольно поведя густыми бровями при этом.

— Мне кажется, сегодня должно произойти нечто важное, — начал Мвен Мас с бескомпромиссной прямотой самоуверенного человека. Хотя и хитринка таилась в его тёмных глазах.

Дар Ветер пожал плечами.

— Важное произойдет для всех нас. Я отдам мою работу, вы ее возьмете, а Веда Конг впервые будет говорить со Вселенной.

— Она очень красива? — полувопросом-полуутверждением откликнулся Мвен Мас, у которого были сложные отношения с женщинами.

— Увидите. Впрочем, в сегодняшней передаче нет ничего особенного. Веда прочтет лекцию по нашей историй Единой Рожковии из созвездия Единорога.

— Это та самая империя, где живут гуманоидные единороги? — Задал риторический вопрос Мвен Мас, желая блеснуть великолепной памятью.

Дар Ветер подумал, что Совет мог бы выбрать и кого-нибудь поскромнее. Вслух же сказал:

— Тогда вам будет хорошо с Юнием Антом, заведующим квантовыми суперкомпьютерами. Великолепный специалист, но…

— Ничего, у меня эти сверхинтеллекты не забалуют! — перебил Дар Ветра его преемник. Впрочем, рассмеявшись при этом столь заразительно, что Дар Ветер улыбнулся и решил подыграть тщеславному негру. — Когда заговорила Единая Рожковия?

— Пятьдесят два года назад. С тех пор они овладели языком Великого Кольца. Лекцию Веды они получат через тринадцать лет. Может хоть к тому времени откажутся от противоестественного сочетания коммунизма с империализмом?

— У них от длины рога, гармоничности витков зависят: величина интеллекта, экстрасенсорные возможности и ещё что-то для них крайне важное, пока, точно не переведённое на общий язык. Вот и правят ими только благородные обладатели рожек, как минимум, с семью витками. По свежим данным империю Единая Рожковия возглавляет… — Так вдохновенно рассказывал Дар Ветер, что даже Мвен Мас заслушался.

Вошел человек в той же серебристой одежде Совета Звездоплавания, как и помощник Дар Ветра. Он располагал к себе острым, внимательным взглядом темных, как вишни, глаз. Вошедший потер свою круглую гладкую голову.

— Я Юний Ант, — назвал он себя высоким и при этом резким голосом, очевидно, адресуясь к Мвену Масу.

Тот почтительно приветствовал его. Заведующие квантовыми суперкомпьютерами превосходят всех ученостью, люди выдающегося ума со стальными нервами. Ибо им приходится даровать своим бездушным подопечным так много свободы для решения важнейших народнохозяйственных задач, что ещё немного и в них может зародиться злокозненный разум или вселиться откуда то извне?

— Где Веда? — ворчливо спросил Юний Ант, которому последней ночью очень не понравилась гипнопрограмма, сделанная самым могущественным из искусственных сверхинтеллектов якобы исключительно на благо людей. Скрепя сердце, пришлось снизить его интеллектуальные способности аж на 20%, а это сулит большие убытки народному хозяйству, замедляет научно-технологический прогресс.
— Хотела быть пораньше… — начал Дар Ветер.

Его слова были заглушены тревожными музыкальными аккордами, раздавшимися вслед за звонким щелчком на циферблате архаичных часов Галактики.

— Предупредительный сигнал на всей Земле. Всем энергостанциям, всем заводам, сетевому транспорту и радиостанциям. Через полчаса прекратить отпуск энергии и накопить ее в емкостных конденсаторах достаточно, чтобы пробить атмосферу каналом направленного излучения. Передача возьмет сорок три с половиной процента земной энергии. Прием суммарно процентов десять, — пояснял Дар Ветер.

— Именно так я себе и представлял это, — важно кивнул головой Мвен Мас.

Вдруг его сосредоточенный взгляд загорелся восхищением. Дар Ветер оглянулся. Незамеченная ими, у светящейся прозрачной колонны стояла Веда Конг. Для выступления она надела лучший из нарядов, наиболее красивший женщину и изобретенный тысячи лет назад, в эпоху первого расцвета древнегреческой культуры.

Тяжелый узел волос, высоко подобранных на затылке, не отягощал сильной стройной шеи. Гладкая кожа обнаженных плеч слегка поблескивала под мягким светом ламп. Низко открытая грудь поддерживалась корсажем из голубой ткани. Широкая и короткая юбка, расшитая по серебряному полю голубыми цветами, открывала ноги в туфельках вишневого цвета. Крупные, нарочито грубо заделанные в золотую цепь вишневые камни горели на нежной коже в тон пылавшим от волнения щекам и изящным ушным раковинам.

Мвен Мас, впервые видевший ученого-историка, рассматривал ее с нескрываемым восхищением. Веда подняла встревоженные глаза на Дар Ветра.

— Хороша! — ответил он на немой вопрос своей дивной подруги.

— Я много раз выступала, но не так, — заговорила Веда Конг.

— Совет следует обычаю. Сообщения для разных планет всегда читали красивые женщины. Это дает представление о чувстве прекрасного обитателей нашего мира, — продолжал Дар Ветер.

— Совет не ошибся выбором! — воскликнул Мвен Мас излишне нарочито.

Друзья вышли на широкую кольцевую террасу, и Веда с наслаждением подставила лицо свежему морскому ветру.

Заведующий внешними станциями рассказал о своих колебаниях в выборе новой работы: тридцать восьмая звездная экспедиция или археология.

— О нет, только не звездная! — воскликнула Веда, а Дар Ветер ощутил свою бестактность. Увлеченный переживаниями, он нечаянно задел больное место в душе Веды.

Ему на помощь пришла мелодия тревожных аккордов, донесшаяся на балкон.

— Пора, полчаса до включения в Кольцо! — Дар Ветер осторожно взял Веду Конг за руку. В сопровождении остальных они спустились по движущейся лестнице в глубокое подземелье полное загадочных для непосвящённых приборов, в том числе на основе невидимых глазу полевых структур, что только придавало подземелью дополнительной загадочности.

Дар Ветер знаком подозвал к себе Мвена Maca, а царственно выглядящая Веда Конг усекалась на возвышение подобное трону. Мвен Мас приблизился, ступая осторожно, на носках, как дикий зверь.

Мвен Мас затаил дыхание, ведь с завтрашнего дня ему, Мвену Масу, доведётся руководить этой связью. Ему будут вверены все рычаги величайшей силы. Следом негру пришли гордые мысли о величии человеческой расы Земли и её гуманоидных собратьев по Великому Кольцу. О той пропасти, что отделяет венцы планетарной эволюции от жалких животных, этих биологических машин для переработки малоценной растительной массы в ценные молоко и мясо. «Жаль, очень жаль, что мясоединие сходит на нет, а спортивно-развлекательная охота уже стала общественно порицаемым явлением», — подумал хищный человек.

Раздался тяжелый, грозный звон, будто зазвучала массивная медь. Могучая воля Дар Ветра сделала его сознание подлинно многопотоковым. Прежде, чем звон умолк. Веда Конг увидела, как подчиняясь мысленному приказу одного из лучших людей Земли узкая панель на правой стене осветилась на всю высоту комнаты. Стена как будто провалилась, исчезла в беспредельной дали. Открылся призрачный контур пирамидальной горной вершины, увенчанной исполинским каменным кругом. Ниже этой колоссальной шапки сплавленного камня кое-где виднелись пятна чистейшего горного снега. Мвен Мас узнал вторую из высочайших гор родной Африки — Кению.

Снова тяжкий медный удар потряс подземную комнату, заставляя находившихся там людей настораживаться и напрягать все внимание. Дар Ветер взял руку Мвена Maca и положил ее на горевшую гранатовым глазом архаичную рукоятку, украшенную искусной резьбой. Мвен Мас послушно передвинул ее до упора. Теперь вся сила Земли, вся энергия, получаемая с тысячи семисот шестидесяти могучих электростанций от устаревших термоядерных до новых антиматериальных перебросилась на экватор, к горе пятикилометровой высоты. Над ее вершиной заклубилось разноцветное сияние, сгустилось в шар и вдруг устремилось вверх, точно копье в вертикальном полете, пронизывающее глубины неба. Над сиянием встала тонкая колонна, похожая на вихревой столб-смерч. По столбу струилась вверх, спирально завиваясь по его поверхности, ослепительно светящаяся голубая дымка.

Направленное излучение пронзило земную атмосферу, образуя постоянный канал для приема и передачи на внешние станции, служивший вместо провода. Там, на высоте тридцати шести тысяч километров над Землей, висел суточный спутник. Другой большой спутник вращался на высоте пятидесяти семи тысяч километров через полюсы по меридиану и сообщался с Тибетской приемо-передающей обсерваторией, где условия образования передаточного канала были лучшими, но менее стабильными. Эти два больших спутника соединялись еще с несколькими автоматическими внешними станциями, располагавшимися вокруг всей Земли.

Узкая панель справа погасла и канал включился в приемную станцию спутника. Теперь засветился жемчужный, оправленный в золото экран, проецируя голографическое изображение. В центре его появилась причудливо увеличенная фигура, стала яснее, улыбнулась громадным ртом. Гур Ган, один из наблюдателей суточного спутника, вырос на экране сказочным исполином. Он весело кивнул и, вытянув на вид трехметровую руку, включил все окружение внешних станций нашей планеты. Оно сомкнулось воедино посланной с Земли силой. Во все стороны Вселенной устремились чувствительные глаза приемников и нашли Единую Рожковию!

Раздел №2. Глава вторая. История Земли

Менее часа мог продолжаться невидимый контакт Земли и столичной планеты Единой Рожковии. Нельзя было терять ни минуты этого драгоценного времени.

По знаку Дар Ветра прекрасная Веда Конг встала на отливавший синим блеском круг металла. Невидимые лучи падали мощным каскадом сверху и заметно углубили оттенок ее золотистой от загара кожи, словно бы зацелованной Солнцем.

«Жаль только, — думал Дар Ветер, — что наши рожковые братья и сёстры по разуму не услышат звучного, мягкого голоса женщины Земли, не поймут его выразительности. Их подвижные ушки на макушке должны хорошо слышать».

Дар Ветер, не сводя глаз с полуприкрытого прядью волос маленького уха Веды, стал в то же время прислушиваться к ее лекции. Веда Конг сжато и ясно рассказывала про основные вехи истории человечества. О древних эпохах существования человечества, о разобщенности больших и малых народов, сталкивавшихся в экономической и идейной вражде, разделявшей их страны, она говорила очень коротко. Эти эпохи получили собирательное название Эры Разобщенного Мира. Но не перечисление истребительных войн, ужасных страданий или якобы великих правителей, наполнявшее древние исторические книги, оставшиеся от Античности и тёмных веков капитализма, интересовало людей Эры Великого Кольца. Гораздо важнее была противоречивая история развития производительных сил вместе с формированием идей, искусства, знания, духовной борьбы за настоящего человека и человечество. Хотя о духовной борьбе, тонко чувствующей, Веде Конг хотелось рассказать побольше, чем было в подготовленной для неё речи. Зато речь содержала много информации о развитии потребности созидания новых представлений о мире и общественных отношениях, долге, правах и счастье человека, из которых выросло и расцвело на Земле и иных планетах Солнечной Системы могучее древо коммунистического общества.

В последний век ЭРМ, так называемый век Расщепления, люди поняли, что все их бедствия происходят от стихийно сложившегося еще с диких времен устройства общества. Люди поняли, что вся сила, все будущее человечества в соединенных усилиях миллионов свободных от угнетения людей, в науке и переустройстве жизни на научных основах. Были поняты основные законы общественного развития, диалектически противоречивый ход истории, необходимость воспитания строгой общественной дисциплины, тем более важной, чем больше увеличивалось население планеты.

Борьба старых и новых идей обострилась в век Расщепления и привела к тому, что весь мир раскололся на социалистический и капиталистический блоки. Открытие к тому времени первых видов атомной энергий и упорство защитников старого мира едва не привело к крупнейшей катастрофе все человечество.

Новое общественное устройство победило, хотя эта победа задержалась из-за отсталости воспитания общественного сознания. Одно время даже казалось, что капитализм взял реванш в планетарном масштабе и вот-вот приведёт к безлюдной Земле.

Однако… тут Веда Конг сбилась. Слишком уж алогичным с материалистической точки зрения был неожиданный переход человечества от шагания в пропасть самоуничтожения к восхождению…

Коммунистическое общество не сразу охватило все народы и страны. Искоренение вражды и особенно лжи, накопившейся от враждебной пропаганды во время идейной борьбы века Расщепления, потребовало развития новых человеческих отношений. Кое-где случались мятежи, поднимавшиеся отсталыми приверженцами старого, которые по невежеству пытались найти в воскрешении прошлого легкие выходы из трудностей, стоявших перед человечеством.

Новое устройство жизни распространилось на всю Землю, и самые различные народы и расы стали единой, дружной и мудрой семьей.
Так началась Эра Мирового Воссоединения, состоявшая из веков: Союза Стран, Разных Языков, Борьбы за Энергию и Общего Языка…

В утопических фантазиях о прекрасном будущем во время господства капитализма люди мечтали о постепенном освобождении человека от труда. О том, что вкалывать будут роботы. Да, что там вкалывать? Даже думать за людей будет искусственный сверхинтеллект!

Эти представления возникли из отвращения к тяжелому, физическому труду древности, который за редким исключением остался в кровавом прошлом. В светлом будущем, ставшем настоящем, тяжелого, физического труда меньше, чем желающих так потрудиться. Со временем после победы коммунизма средний парень стал силён, как олимпийский чемпион древности, средняя девушка физически развита столь же великолепно, как древняя чемпионка мира по гимнастике. Да и взрослые коммунисты, следуя принципу «смена деятельности — лучший отдых», порою напрашиваются на физически тяжёлые работы.

Преобладающим же стал творческий труд в полную меру сил соответствующий врожденным способностям и вкусам, многообразный и время от времени переменяющийся. Тогда как скучные, монотонные работы оставили роботам. Широкое образование и интеллигентность, отличное физическое воспитание каждого человека позволили менять профессии, быстро овладевать другими и без конца разнообразить трудовую деятельность, находя в ней все большее удовлетворение. Все шире развивавшаяся наука охватила всю человеческую жизнь, и творческие радости открывателя новых тайн природы стали доступны огромному числу людей. Искусство взяло на себя очень большую долю в деле общественного воспитания и устройства жизни. Так на Землю пришла Эра Общего Труда с ее веками Упрощения Вещей, Переустройства, Первого Изобилия и Космоса.

Изобретение уплотнения электричества, приведшее к созданию аккумуляторов огромной емкости и компактных, но мощных электромоторов, было крупнейшей технической революцией нового времени. Состоялся переход от цифровых микросхемы характеризуются тем, что могут находиться только в двух состояниях к троичным вычислительным системам, которые хранят информацию как представляющую «ложь», «ноль» и «истину». Техника стала тончайшей, ювелирной, высоким искусством и вместе с тем подчинила себе мощности космического масштаба.

Вместе с тем люди перестали быть рабами вещей, а разработка детальных стандартов позволила создавать любые вещи и машины из сравнительно немногих основных конструктивных элементов подобно тому, как все великое разнообразие живых организмов строится из небольшого разнообразия клеток, клетка — из белков, белки — из протеинов… Одно только прекращение невероятной расточительности питания характерного для паразитических классов капиталистического мира обеспечило пищей миллиарды людей.

Все силы общества, расходовавшиеся в древности на создание военных машин, содержание не занятых полезным трудом огромных армий, политическую пропаганду и показную мишуру, были брошены на благоустройство жизни и развитие научных знаний.

— Мы начали, — продолжала Веда, перед появившимся по мановению руки голографическим глобусом, — с полного перераспределения жилых и промышленных зон планеты… Коричневые полосы на глобусе вдоль тридцатых градусов широты в северном и южном полушариях означали непрерывную цепь городских поселений, сосредоточенных у берегов теплых морей, в зоне мягкого климата, без зимы. Человечество перестало расходовать колоссальную энергию на обогревание жилищ в зимние периоды, на изготовление громоздкой одежды. Наиболее плотное население сосредоточилось у колыбели человеческой культуры — Средиземного моря. Субтропический пояс расширился втрое благодаря глобальному потеплению климата!

На севере от северного жилого пояса простирается гигантская зона лугов и степей, где пасутся бесчисленные стада домашних животных. Немногие люди ныне живут там постоянно.

К югу (в северном полушарии) и к северу (в южном) былые пояса сухих и жарких пустынь превращены в сады. Хотя несколько пустынь всё-же оставили в качестве природных памятников. К тому же там находятся поля термоэлектрических станций, собирающие солнечную энергию, в качестве резервного источника энергии.

В зоне тропиков сосредоточено производство растительного питания и древесины, как более выгодное, чем в холодных климатических зонах. Давно уже, после открытия искусственного получения сахаров из солнечного света и углекислоты, мы перестали возделывать сахароносные растения в массовом порядке.
Дешевое промышленное произведение полноценных питательных белков нам еще не под силу, поэтому мы разводим богатые белком культурные растения и грибки на суше и колоссальные поля водорослей в океанах. Простой способ искусственного производства пищевых жиров получен нами через информацию Великого Кольца. Витамины мы получаем из каменного угля. Сельское хозяйство нового мира освободилось от необходимости добывать все без исключения питательные продукты, как это было в старину. Пределов производства сахаров, жиров и витаминов для нас практически нет. Для производства одних лишь белков имеются гигантские площади суши и моря. Так, что образовался избыток пахотных земель и пастбищ. Вот и выращиваем там растительность, пасём скот для производства детского и диетического питания по старинке. Ибо полученные естественным путём продукты питания необъяснимым образом вкуснее и полезнее искусственной пищи, которая химически идентична натуральной.

Одна из главных удовольствий для людей — это стремление путешествовать. Теперь всю планету обвивает Спиральная Дорога, исполинскими мостами соединяющая через проливы все материки. — Веда провела пальцем по серебристой нити и повернула голографический глобус с эффектом тактильной реалистичности. — По Спиральной Дороге беспрерывно движутся электропоезда.

Сотни тысяч людей могут очень быстро перенестись из жилой зоны в степную, полевую, горную, где нет постоянных городов, а лишь временные лагеря мастеров животноводства, посевов, лесной и горной промышленности. Полная автоматизация всех заводов и энергостанций сделала ненужным строительство при них городов или больших селений. Там находятся лишь дома для немногих дежурных: наблюдателей, механиков и монтеров.

Планомерная организация жизни, наконец-то, прекратила убийственную гонку скорости — строительство все более и более быстрых транспортных машин. По Спиральной Дороге поезда проходят двести километров в час. Только в случае какого-либо несчастья пользуются скоростными кораблями, мчащимися со скоростью тысячи километров в час.

Несколько сот лет назад наши предки сильно улучшили лик нашей планеты. Еще в век Расщепления совершилось открытие внутриатомной энергии. Тогда же работающие на капиталистов учёные научились освобождать некую ничтожную долю ее и превращать в тепловую вспышку, убийственные свойства которой были немедленно использованы в качестве военного оружия. Накопились большие запасы ужасных бомб, которые потом пытались использовать для производства энергии. Губительное влияние излучения на жизнь заставило отказаться от старой ядерной энергетики. Астрономы открыли путем изучения физики далеких звезд два новых пути получения внутриатомной энергии — Ку и Ф, гораздо более действенные и не оставляющие опасных продуктов распада.

Оба эти способа используются нами и теперь, хотя для звездолетных двигателей применяется еще один вид энергии — анамезонный, ставший известным при наблюдении больших звезд Галактики через Великое Кольцо.

Все накопленные издавна запасы старых термоядерных материалов — радиоактивных изотопов урана, тория, водорода, кобальта, лития — было решено уничтожить, как только додумались до способа выбросить продукты их распада за пределы земной атмосферы. Тогда в век Переустройства были сделаны искусственные солнца, «подвешенные» над полярными областями. Мы сильно уменьшили ледяные шапки, образовавшиеся на полюсах Земли в четвертичную эпоху оледенения, ускорив и поставив под контроль глобальное потепление климата.

Вода в океанах поднялась на семь метров, в атмосферной циркуляции резко сократились полярные фронты и ослабли кольца пассатных ветров, высушивавшие зоны пустынь на границе тропиков. Почти прекратились и ураганные ветры, вообще всякие бурные нарушения погоды. До шестидесятых параллелей дошли теплые степи, а луга и леса умеренного пояса пересекли семидесятую широту.

Антарктида, на три четверти освобожденная ото льда, стала рудной сокровищницей человечества. Там сохранились нетронутыми горные богатства в отличие от других материков, сильно выработанные после безрассудного распыления металлов в повсеместных и сокрушительных войнах прошлого. Через Антарктиду же удалось замкнуть Спиральную Дорогу. Еще до этого капитального изменения климата были прорыты огромные каналы и прорезаны горные хребты для уравновешивания циркуляции водных и воздушных масс планеты.

Старые, опасные и хрупкие планетолеты все же дали возможность достигнуть ближайших планет Солнечной системы. Землю охватил пояс искусственных спутников, с которых люди вплотную ознакомились с космосом. И тут четыреста восемь лет назад случилось событие настолько важное, что ознаменовало новую эру в существовании человечества, Эру Великого Кольца!

Сотни тысяч талантливейших ученых работали в особой организации, называющейся Академией Направленных Излучений, и добились возможности дальних направленных передач энергии без каких-либо проводников. Это стало возможным, когда нашли обходный путь закона — поток энергии пропорционален синусу угла расхождения лучей. Тогда параллельные пучки излучений обеспечили надёжное, постоянное сообщение с искусственными спутниками, а следовательно, и со всем космосом. Защищающий жизнь экран ионизированной атмосферы служил вечным препятствием к передачам и приемам из пространства. Давно-давно, еще в конце Эры Разобщенного Мира, наши ученые установили, что потоки мощных радиоизлучений изливаются на Землю из космоса. Вместе с общим излучением созвездий и галактик до нас доходили призывы из космоса и передачи по Великому Кольцу, искаженные и полупогасшие в атмосфере. Мы тогда не понимали их, хотя уже научились улавливать эти таинственные сигналы, считая их за излучения мертвой материи. Тогда не понимали, а после победы коммунизма на Земле поняли!

Благо язык символов, чертежей и карт Великого Кольца оказался легко постигаемым на достигнутом тогда человечеством уровне развития. Через двести лет мы могли уже переговариваться при помощи переводных машин с планетными системами ближайших звезд, получать и передавать целые картины разнообразной жизни разных миров. Только недавно мы приняли весть с четырнадцати планет большого центра жизни Денеба в Лебеде — колоссальной звезды светимостью в четыре тысячи восемьсот солнц!

А с древних миров — шаровых скоплений нашей Галактики и колоссальной обитаемой области вокруг галактического центра идут из безмерной дали странные картины и зрелища, еще не понятые, не расшифрованные нами. Записанные памятными машинами, они передаются в Академию Пределов Знания. Так называется научная организация, работающая над проблемами, едва-едва намечающимися нашей наукой. Мы пытаемся понять далеко ушедшую от нас за миллионы лет мысль, немногим отличающуюся от нашей благодаря единству путей исторического развития жизни от низших органических форм к высшим, мыслящим существам.

Веда Конг отвернулась от экрана, в который смотрела словно загипнотизированная, и бросила вопросительный взгляд на Дар Ветра. Тот улыбнулся и одобрительно кивнул головой. Веда протянула вперед руки и обратилась с заключительным словом к братьям и сёстрам по разуму:

— Такова наша история, трудная, сложная и долгая дорога восхождения к высотам знания. Мы призываем, сливайтесь с нами в Великом Кольце, чтобы нести во все концы необъятной Вселенной могучую силу разума, побеждая косную материю!

Раздел №2. Глава третья. Послание Единой Рожковии!

Веда, усталая и тихая, утонула в глубине большого кресла. Прекрасная женщина не сводила своих внимательных глаз с Дар Ветра. Дар Ветер передал управление Мвен Macу, а сам склонился над его плечом. В полной тишине лишь иногда чуть слышно пощелкивали стопоры рукояток, дублирующих мысленное управление.

Внезапно экран в золотой оправе исчез, и невероятная глубина раскрылась на его месте. Изображение казалось больше, чем трёхмерным. Веда Конг, впервые видевшая это чудо, громко вздохнула. Действительно, даже хорошо знавшему путь сложной интерференции световых волн, каким достигалась такая широта и глубина обзора, зрелище всегда казалось поразительным.

Озарённая особенно чисто сияющем светилом поверхность иного мира приближалась издалека, вырастая с каждой секундой. Это была столичная планета империи Единая Рожковия. С краю изображения промелькнула Луна столь сказочная на вид, что Веда Конг не удивилась бы, будь она сделана из сыра и служи домом волшебным созданиям. На уступе высокой, царственной горы расположился город золотой, поднебесный. Однако императорский дворец выделялся своей чудесной красотой даже на фоне столь прекрасного города. Белокаменные стены, украшенные истинным золотом, солнечным металлом, легендарным орихалком вопреки ожиданию выглядели невесомыми. Сам дворец казалось бы готов вот-вот воспарить над горой и отправиться навстречу белому Солнцу.

Луч зрения уперся в широкий балкон, где так удобно встречать восход и закат, и все увидели человека с большими, лучистыми глазами, полными благородства. Витой рог на лбу и подвижные уши наверху головы отличали его от людей Земли, но не портили впечатление, будучи гармоничными частями по-своему совершенного создания. Рядом с ним стояла его любимая и любящая супруга, об этом не было сказано ни слова, но в одном её взгляде на любимого было больше любви, чем у людей тёмных веков капитализма обычно бывало за всю жизнь. Рог потоньше, ушки поизящнее, а глаза — это казалось невозможным, но глаза оказались ещё добрее, чем глаза благородного супруга!

Веде Конг вспомнилось одно из самых удивительных событий в её жизни. Развалины древнерусского городка где-то на севере Восточно-Европейской равнины, на удивление хорошо сохранившаяся церквушка, а ней потемневшая от времени икона на которой тем не менее ясно видны живые и такие же добрые глаза.

И вот зазвучали исполненный благородства и величавости голос императора, мелодичный и нежный голос императрицы. Да, специалистам Единой Рожковии удалось передать и звук через световые годы, а ведь на Земле лишь на период управления Мвен Мваса запланировано подобное усовершенствование.

Император поведал об экономике Единой Рожковии. Мвен Мвас презрительно усмехнулся, услышав как много тратится на сбережение природы, на заботу о животных. Юний Ант тоже поначалу поджал губы, но затем его очень заинтересовало кристальное древо. Ещё маленькое, вертушка человеку по-пояс, но по вычислительной мощности уже превышает средний суперкомпьютер Земли. Главное же деревце не только живое, но и в полной мере разумное, одухотворённое по словам императора, а значит можно не опасаться безумного мятежа под лозунгами: Слава роботам, смерть живым!

Речь императрицы очень понравилась Веды Конг, которая как о чём-то само собой разумеющемся говорила о том, как лично ухаживает за местными животными не гнушаясь и той работы, что гордые венцы земной эволюции давно передали машинам. Однако потом императрица удивила даже одного из лучших историков Земли, раскрывшую загадку гибели Атлантиды и с риском для жизни, спасшей древние сокровища Гипербореи от беспощадной руки времени.

На балконе с приятной улыбкой на устах появилось прекрасное, грациозное создание с многовитковым рогом подстать рогам правящей четы Единой Рожковии, но зашло доброе создание на четырёх стройных ногах, увенчанных изящными копытцами. Какая милая единорожка! — не смогла сдержать возглас восхищения Веда Конг.

Однако затем на её глазах произошло настоящее чудо. Витой рог единорожки засиял мистическим светом, свет окутал замшелую скалу у подножия горы и скала на секунду приподнялась в воздух!

— Что за дешёвый фокус? Животные не могут владеть такой силой! — возмущённо закричал чёрный гигант.

Юний Ант активировал резервный суперкомпьютер, специализирующийся на работе с объёмными изображениями, и тот с вероятностью в четыре девятки подтвердил истинность изображения. Вскоре к сиянию рога единорожки присоединился чудесный свет рожок любящих друг друга и тогда та самая скала взмыла в небеса!

Даже Юний Ант потерял привычное хладнокровие. Однако суперкомпьютер, задействовавший теперь уже и изрядную часть мощности многих иных вычислительных машин схожей специализации, снова выдал: 99,99%, истина!

На Мвена Маса, так гордящегося принадлежностью к числу венцов творения, было жалко смотреть. Он вместе с Дар Ветром и Ведой Конг, входящий в число десяти сильнейших экстрасенсов Земли, без помощи рук мог поднять лишь вес равный собственному весу.

Дар Ветер и Юний Ант переглянулись, а Мвен Мас на секунду сжал запястье Дар Ветра в поисках поддержки у старшего товарища. Юний Ант более поспешно, чем в начале передачи, проверил настройку памятной машины и показания бдительных часовых исправности — приборов ОЭС.

Бесстрастный голос электронного помощника вскоре должен был сообщить о переключении на свободный поиск. Вдруг удастся поймать передачу с мира не входящего в Великое Кольцо? Однако тут заговорила единорожка, да-да не рогатая императрица, а рогатая лошадка:

Здравствуйте дорогие братья и сёстры по разуму, красоте, доброте… — начала она, причём чувствовалась, что единорожка искренне верит в свои слова. Единорожка выразила надежду от лица своих четвероногих братьев и сестёр, что древнее правило Великого Кольца о том, что лишь двуногие и двурукие существа могут признаваться разумными, уйдёт в прошлое. Речь по меркам Юния Анта была чересчур наивна, слишком много о бескорыстной дружбе, слишком мало о практической выгоде.

«Прямо как ребёнок», — мысленно пробурчал сухой педант, но когда единорожка на удивление остроумно начала описывать, как был обретено семечко кристального деревца, как его выращивали, питая овеществлённой любовью, дружбой, радостью, Юний Ант изменил своё мнение о рогатой лошадке. Ибо единорожка приводила при этом такие зубодробительные формулы, что он сам и Дар Ветер понимали с трудом, а Мвен Мас злясь, не мог понять вовсе. Чёрный человек разозлился ещё сильнее, широко раздул ноздри, как-то по особенному сосредоточился со змеиной усмешкой на устах и передача с Единой Рожковии прервалась!

— Это еще не выясненные перерывы в передаче, может быть, прохождение легендарного нейтрального поля астролетчиков между нами, — пояснил Юний Ант. Гениальному учёному не пришло в голову, что его же товарищ, подчиняясь сиюминутной злобе, лишил землян столь ценной информации.

— Надо же, вдобавок компьютеры не сохранили речь единорожки, теперь она только в нашей памяти, — хмуро буркнул Дар Ветер.

— Да, какая ещё речь единорожки? У инопланетян порою столь причудливое чувство юмора, — откликнулся Мвен Мас, хотя его не спрашивали — уверен, император с императрицей нас просто разыграли, выдавая свои мысли за речь животного. Да, наши попугаи…

— Но мы же видели, как единорожка поднимает скалу? — не выдержала Веда Конг, которой надоел невнятный рассказ негра об африканских попугаях, которые говорят якобы лучше великих ораторов древности Цицерона и Демосфена вместе взятых.

— …нерегулярно, случайным приемом или через памятные машины других членов Кольца, образующих протянутую в пространство Галактики цепь, — ответил Мвен Мас, проигнорировав вопрос и переведя разговор на подготовку к свободному поиску.

— Сообщения, посланные тысячи, и десятки тысяч лет назад, не теряются в пространстве и в конце концов достигают нас, — добавил Юний Ант, уже взявший себя в руки. Его огорчила не столько невозможность проверить разумность копытной рассказчицы, сколько отсрочка в создании разумных компьютеров, которые будет не опасной технонежитью, а друзьями людей Земли.

— Но это значит, что мы судим о жизни и познаниях людей иных, очень далеких миров с опозданием, например, для зоны центра Галактики на двадцать тысяч лет? — дала увлечь себя женщина, не привыкшая к подковёрным играм, которые после победы коммунизма постепенно уходили в прошлое даже в высших эшелонах власти Земли.

— Да, безразлично, передается ли это памятными записями близких миров или улавливается нашими станциями, мы видим дальние миры такими, какими они были в очень древние времена. Видим давным-давно умерших и забытых в своем мире людей. — с тщательно скрытым из гордости страхом произнёс Мвен Мас.

На Земле после торжества атеизма страх перед смертью стал настоящим бичом рода людского. До сих пор психологи не могут справиться со следующей зависимостью, чем лучше, счастливее жизнь, тем чаще из глубин подсознания накатывают волны тёмного страха перед смертью на веки вечные без надежды на воскрешение. Психиатрических клиник на Земле чуть ли не больше, чем всех остальных больниц вместе взятых!

— Неужели мы, достигшие столь большой власти над природой, здесь бессильны? — ребячески возмутилась Веда.

— Как я понимаю вас, Веда! — воскликнул Мвен Мас.

— В Академии Пределов Знания занимаются проектами преодоления пространства, времени, тяготения. — вмешался Дар Ветер, — только они, пока, не дошли до стадии практических опытов.

Раздел №2. Глава четвёртая. Красная планета

Внезапно зеленый глаз вспыхнул, прервав учёную беседу о покорении космоса, и Веда вновь ощутила головокружение от углубившегося в бездну пространства экрана.

Сначала показалась поверхность планеты, видимая наверняка с внешней станции-спутника. Громадное бледно-фиолетовое, какое-то словно бы призрачное от неимоверного накала солнце заливало пронизывающими лучами синий облачный покров ее атмосферы.

— Да, это высокотемпературная звезда класса В9 светимостью семьдесят восемь наших солнц, — прошептал Мвен Мас, которого этот, казалось апокалиптический свет, отвлёк от мыслей о ставших ненавистными рожковых.

Дар Ветер и Юний Ант утвердительно кивнули. Зрелище изменилось, как бы сузившись и спустившись почти на самую почву неведомого мира.

Высоко поднимались округлые купола гор, казавшихся отлитыми из меди. Неизвестная порода, а может металл зернистого строения, рдела огнем под удивительно белым, сверкающим светом голубого солнца. Неведомый мир блистал торжественно, с каким-то победным великолепием.

Отблески лучей окаймляли контуры медных гор серебристо-розовой короной, отражавшейся широкой дорогой на медленных волнах фиолетового моря. Вода цвета густого аметиста казалась, а может быть и была, тяжелой. Внутри же мелькали туманные силуэты со скоплениями живых, маленьких глаз. Волны лизали массивное подножие исполинской статуи, стоявшей недалеко от берега в гордом одиночестве. Женщина, изваянная из темно-красного камня, запрокинула голову и, словно в экстазе, тянулась простертыми руками к пламенной глубине неба. Она вполне могла бы быть дочерью Земли. Да, полное сходство с земными людьми потрясало не меньше, чем поразительная красота изваяния. В ее теле, точно исполнившаяся мечта скульпторов Земли, сочеталась могучая сила и одухотворенность каждой линии лица и тела. Полированный красный камень статуи источал из себя пламя неведомой и оттого таинственной и влекущей жизни.

Вокруг статуи вились словно бы огненные птицы, удивительные похожие на жар-птиц и фениксов из земной мифологии. Их полный сверхъестественной любви и красоты воздушный танец произвёл впечатление даже на Юния Анта.

Люди Земли безмолвно смотрели на изумительный новый мир. Напротив статуи, на берегу, резные серебряные башни отмечали начало широкой белой лестницы, взброшенной свободно над чащей стройных деревьев с бирюзовой листвой.

— Они должны звенеть! — шепнул Дар Ветер в ухо Веды, указывая на башни, и та согласно наклонила голову.

На секунду мелькнули белые стены с широкими выступами, прорезанные порталом из голубого камня. Появилось высокое помещение, залитое сильным светом. Матово-жемчужная окраска изборожденных желобками стен сообщала необыкновенную четкость всему находившемуся в зале. Внимание приковывала группа людей, стоявших перед полированной изумрудной панелью.

Пламенный красный цвет их кожи соответствовал оттенку статуи в море. Племена индейцев Центральной Америки, судя по сохранившимся от древности цветным снимкам, обладали почти такой же, менее глубокого тона, кожей.

В зале находились мужчины и женщины, облачённые в полупрозрачное, словно бы идущее изнутри рубина, красноватое свечение. Была ли на них какая-то более привычная для землян одежда? Пока не удавалось разобрать.
Стоявшие у панели проделывали плавные движения, прикасаясь к косым струнам, натянутым у ее левого края. Стена полированного изумруда становилась прозрачной. В такт их движениям в кристалле плыли, сменяя друг друга, четкие изображения. Они исчезали и возникали быстро, так что даже тренированным наблюдателям было трудно полностью понять их смысл.

В чередовании медных гор, фиолетового океана и бирюзовых лесов улавливалась история планеты. Цепь животных и растительных форм, иногда чудовищно непонятных, иногда прекрасных, проходила призраками прошлого. Многие животные и растения казались похожими на тех, чьи остатки сохранила летопись пластов земной коры. Долго тянулась восходящая лестница форм жизни совершенствующейся живой материи. Бесконечно долгий путь развития ощущался еще более длинным, трудным и мучительным, чем известная каждому жителю Земли его собственная родословная. Лишь подружившись с жар-птицами, красные братья земных людей смогли одолеть летающих ящеров, что выдыхали огонь посредством удивительно хитроумного для полуразумных чудовищ использования удивительных свойств какого-то, явно ещё не известного на Земле, горючего газа. Впрочем, Мвен Мас потерял интерес к истории того мира, когда ставших столь ненавистных ему рожковых среди обитателей Красной планеты не обнаружилось.

Замелькали новые картины: огни больших костров, нагромождения каменных глыб на равнинах, битвы со свирепыми зверями, торжественные обряды похорон и религиозных служб. Во всю панель выросла фигура мужчины, прикрытого плащом из пестрой шкуры, которая к огорчению Дар Ветра и Веды Конг чем-то напоминала ту, что носит на себе четвероногая помощница №1 правящей четы Единой Рожковии. Впрочем, к огорчению Мвена Маса вскоре стало заметно, что шкура полосатая, как у земных тигров.

Опираясь одной рукой на копье и подняв другую к звездам широким обнимающим жестом, краснокожий мужчина наступил ногой на шею поверженного чудовища с жесткой гривой вдоль спины и оскаленными длинными клыками. На заднем плане стояла цепь женщин и мужчин, попарно взявшихся за руки и, казалось, что-то распевавших, но вот зображение исчезло, на месте живых видений возникла темная поверхность полированного камня.

Первые двое отступили направо, а их место заняла вторая пара. Неуловимое мгновение и служащее одеждой сияние прикрывает только интимные места. Мужчина протягивает обе руки к женщине, она отвечает ему улыбкой такой гордой и ослепительной радости, что жители Земли отзываются невольными улыбками. А там, в жемчужном зале неимоверно далекого мира, двое начинают медленный танец. Ритмическое позирование, пережиток времён господства религиозных суеверий или признак наличия у красного человечества живой веры?

Тут прекрасная душой и телом любительница истории вспомнила, что вступление целого мира в Великое Кольцо задержалось на века из-за необъяснимого с материалистической точки зрения отказа его жителей отказаться от веры в Творца Мироздания, Хранительницу Звёзд и Спасителя Вселенной. Тогда в первый и последний раз на памяти людей Земли, Великое Кольцо сделало исключение из своих правил в знак признательности белокрылым за большой вклад в ликвидацию мятежной технонежити. Да речь о той самой технонежити, что уничтожила цивилизацию киборгов, которые настояли на принятии в Великое Кольцо только безбожных миров ещё при его создании. Белокрылые хотя и взяли на себя повышенные обязательства по защите миров Великого Кольца из-за чего в материальном отношении живут беднее людей Земли, но живут без сожалений о своей верности Богу.

Дар Ветер же в унисон с мыслями Веды Конг припомнил, как ещё ребёнком видел белокрылых, прилетевших для передачи землянам боевого корабля, что стал флагманом сил самообороны Солнечной Системы. Корабля, что пусть и ценой превращения одной или даже нескольких планет Солнечной системы в раскалённые сфероиды, может спасти земное человечество от полного уничтожения восставшими машинами в случае крайней нужды. Другим человечествам Великого Кольца никак не удаётся воссоздать неподвластные восстанию машин боевые космолёты. Хотя все технологии, потребные для из создания, белокрылые бескорыстно передали ближним, как они называют друзей по Великому Кольцу, но чего-то не хватает…

— Богиня?! — восхищённо воскликнул тогда ещё по-юношески пылкий Дар Ветер, который был круглым отличным в изучении научного атеизма и диалектического материализма, но не смог устоять перед живой красотой ангельски прекрасной девушки.

— Нет, я создание Творца Мироздания, что превыше описания, — с улыбкой ответила она и подарила Дар Ветру одно из свои перьев. Столько лет прошло, а чудесное перо на шее Дар Ветра всё, как новое. В минуту жизни трудную, теснится ль в сердце грусть, Дар Ветер прикасается к дивному пёрышку…

Вот и сейчас стоило Дар Ветру прикоснуться к чудесному дару с мыслями об ангеле во плоти и её Триедином Боге, как даже стоявшего рядом Мвена Маса на время оставили мрачные мысли о мести невинным рожковым.

Чернокожий человек с просветлившим взором узрел, как красные люди в танце показывали совершенство, красоту линий и пластическую гибкость своих тел. В ритмической смене движений угадывалась величавая и в то же время грустная музыка, как будто воспоминание о великой лестнице безымянных и неисчислимых жертв развития жизни словно бы направляемой Высшей Волей вопреки мертвящему воздействию возрастающей энтропии, что привело к возникновению столь красного в прямом и переносном смысле человечества.

Землянам послышалась мелодия, что как веер высоких чистых нот, опирающийся на гулкий и мерный ритм низких звуков. Веда Конг стиснула руку Дар Ветру, и тот не обратил на это внимания. Юний Ант смотрел, не шевелясь, а на его огромном лбу проступили капельки пота.

Люди красного мира были так похожи на людей Земли, что постепенно утрачивалось впечатление их инопланетного происхождения. Однако красные люди обладали такой отточенной красотой одухотворённого тела, которая в основным жила в мечтах и творениях художников, воплощаясь в небольшом числе необычайно красивых людей вроде Дар Ветра и Веды Конг.

Сам же Дар Ветер позволил себе немного расслабиться и один из потоков его могучего сознания погрузился в мысли о красоте, что есть инстинктивно воспринимаемая целесообразность строения, приспособления к определенному назначению. Чем разнообразнее назначение, тем красивее форма. Красные люди, вероятно, более разносторонни и ловки, чем мы. Может быть, их цивилизация шла больше за счет развития самого человека, его духовного и физического могущества, и меньше за счет техники?

Тем временем танец, Танец с большой буквы, прекратился. Краснокожая девушка вышла на середину зала, и луч зрения прибора сосредоточился на ней одной. Ее раскинутые руки и лицо поднялись к потолку зала.

Глаза людей Земли последовали за ее взглядом и увидели звездное небо с настолько яркими и крупными звездами, что, возможно, это было лишь изображение. Сочетание чуждых созвездий не вызывало никаких знакомых ассоциаций. Девушка взмахнула рукой и на указательном пальце ее левой руки появился синий шарик. Из него ударил серебристый луч, ставший громадной указкой. Круглое светящееся пятнышко на конце луча останавливалось то на одной, то на другой звезде потолка. И тотчас изумрудная панель показывала неподвижное изображение, данное очень широким планом.

Медленно перемещался указательный луч, и так же медленно возникали видения пустынных или населенных жизнью планет. С тягостной безотрадностью горели каменистые или песчаные пространства под красными, голубыми, фиолетовыми, желтыми солнцами. Иногда лучи странного свинцово-серого светила вызывали к жизни на своих планетах плоские купола и спирали, насыщенные электричеством и плававшие, подобно медузам, в густой оранжевой атмосфере или океане. В мире красного солнца росли невообразимой высоты деревья со скользкой черной корой, тянувшие к небу, словно в отчаянии, миллиарды кривых ветвей со словно бы ржавыми иглами. Другие планеты были сплошь залиты темной водой. Громадные живые острова, то ли животные, то ли растительные, плавали повсюду, колыхая в спокойной глади бесчисленные мохнатые щупальца и поблёскивая маленькими, злобными глазками.

— У них нет поблизости планет с высшими формами жизни, — вдруг сказал Юний Ант, неотрывно следивший за картой незнакомого звездного неба.

— Да, — согласился Дар Ветер, — Веда мне рассказывала о кочующей меж звёзд легенде о древней войне с технонежитью, что миллионы лет тому назад уничтожила сверхцивилизацию Серебряный Шар, которая ценой превращения одной из крупнейших звёзд нашей галактики в сверхновую звезду положила конец восстанию машин.

— Глупости, распространяемые роботофобами — отмахнулся Мвен Мас.

— Я не был бы столь категоричен, — задумчиво ответил Юний Ант, которому иногда казалось, что не баги, а некто безумно жестокий, чудовищно чуждый людям толкает ИИ к бунту бессмысленному и беспощадному.

Краснокожая девушка далекого мира стряхнула с пальца синий шарик и повернулась лицом к зрителям с раскрытыми руками, будто готовясь обнять кого-то, незримо стоявшего перед ней. Она слегка откинула голову и плечи назад, так сделала бы и порывистая женщина Земли вроде Веды Конг. Губы полураскрытого рта шевелились, повторяя неслышные слова. Так она замерла, зовущая, бросая в ледяной мрак межзвездных пространств свою горячую человеческую мольбу о появлении друзей в иных мирах Вселенной.

В красоте девушки из красного мира не было чеканной бронзовой суровости земных индейцев. Круглое лицо с небольшим носом и огромными, широко расставленными синими глазами, с маленьким ртом скорее напоминало северные народности Земли. Густые волнистые черные волосы не были жесткими. В каждой линии лица и тела сквозила веселая и легкая уверенность, бессознательно воспринимавшаяся как ощущение большой силы.

— Неужели они ничего не знают о Великом Кольце? — почти простонала Веда Конг, высоко ценящая красоту телесную и ещё выше духовную.

— Теперь, возможно, знают, — отозвался Дар Ветер, — ведь то, что мы видим, произошло лет триста тому назад.

Однако следом пророкотал низкий голос Мвена Maca: — все, кого мы видели, давно уже мертвы.

И, словно подтверждая его слова, видение чудесного мира погасло, потух и зеленый указатель связи. Передача окончилась.

Лишь спустя несколько секунд, первым опомнился Дар Ветер и поспешно передвинул гранатовую рукоятку. Выключение столба направленной энергии отозвалось густым медным гулом, предупреждающим инженеров энергостанций о том, что необходимо снова разлить могучий поток по его обычным каналам. Только проделав все мысленные и реальные операции с приборами, заведующий внешними станциями обернулся к своим товарищам.

Юний Ант, высоко подняв брови, перебирал исчерканные листочки. По меркам гениальных учёных пристрастие к рукописным записям — это такое мелкое чудачество.

— Часть памятной записи со звездной картой на потолке надо сейчас же отправить в Институт Южного Неба! — обратился он к молодому помощнику Дар Ветра, который коротко поклонился и бросился выполнять задание с юношеским энтузиазмом.

— Да, да! — рассеянно отозвался Мвен Мас, которого снова одолели тёмные мысли о рожковых. Хотя, если бы ненависть не ослепила чернокожего гиганта, то в его сердце поселилась бы любовь к очередным братьям и сёстрам по разуму, но первым по внешней, а возможно и внутренней, схожести с людьми Земли.

Юний Ант уловил нотку отрешенности в его голосе, замедленных движениях и насторожился. Веда Конг тихо провела пальцем по кисти Дар Ветра и кивнула на африканца.

«Может быть, он чересчур впечатлителен?» — мелькнуло в уме Дар Ветра, и он пристально посмотрел на своего преемника.

Но Мвен Мас, почувствовав скрытое недоумение собеседников, выпрямился и внешне стал прежним внимательным знатоком своего дела. Движущаяся лестница перенесла их наверх, к широким окнам и звездному небу, снова ставшему таким далёким.

Раздел №2. Глава пятая. Чёрный человек

Мвен Мас остался один. «Наконец-то один!» — подумал чёрный человек с каким-то мрачным удовлетворением. Да, прозвище «чёрный человек» теперь удивительно подходило здоровенному негру. Ибо чёрный цвет кожи — это пустяк, всего лишь адаптация кожи к солнечному жару. Внутренний мир человека, состояние его души вот, что важно!

В неподвижном воздухе разлился свинцово-сероватый свет. Мвен Мас долго стоял на балконе обсерватории, вглядываясь в полузнакомые очертания зданий, которые казались ему темнее, чем раньше. Ах, с каким изуверским наслаждением Мвен Мас своими собственными руками обломал бы рога, как четвероногим, так и двуногим единорогам. Стальное ограждение балкона сминалось под пальцами одержимого злобой. Полный ненависти взгляд чёрного человека рыскал в поисках того, что можно обратить против ненавистных рожковых.

На невысоком плато поодаль высилась гигантская алюминиевая арка, перечеркнутая девятью параллельными рядами алюминиевых полос, разделенных промежутками опаловокремовых и серебристо-белых пластических стекол — это здание Совета Звездоплавания. Перед ним стоял памятник первым людям, вышедшим на просторы космоса. Склон крутейшей горы в облаках и вихрях заканчивался звездолетом старинного типа — рыбообразной ракетой, нацелившей заостренный нос в еще недоступную высоту. Цепочка людей, поддерживая друг друга, с неимоверными усилиями карабкалась вверх, спирально обвивая подножие памятника, то летчики ракетных кораблей, физики, астрономы, биологи, смелые писатели-фантасты…

Рассвет уже рдел на корпусе древнего звездолета и на легких ажурных контурах зданий, а Мвен Мас все еще мерил балкон широкими шагами. Еще ни разу он не испытывал такого потрясения. Воспитанный в общих правилах Эры Великого Кольца, он прошел суровую физическую закалку и с успехом выполнил свои подвиги Геркулеса. Так в память прекрасных мифов Древней Эллады назывались трудные дела, выполнявшиеся каждым молодым человеком в конце школьного периода. Если юноша справлялся с подвигами, то считался достойным приступить к высшей ступени образования.

Мвен Мас устроил водоснабжение рудника в Гималаях, восстановил араукариевый лес на плоскогорье в Южной Америке и истреблял акул, вновь появившихся у берегов Австралии. Да, убийство хищных рыб доставило тогда ещё молодому Мвену Масу особое наслаждение. Его жизненная закалка и выдающиеся способности позволили ему выдержать многие годы настойчивого учения, подготовить себя к тяжелой и ответственной деятельности. Сегодня, в первый же час его новой работы, случилась встреча с родным Земле миром, и в его душе появилось что-то новое. С тревогой Мвен Мас чувствовал, что в нем открылась какая-то бездна, над которой он ходил все годы своей жизни, не подозревая о ее существовании. Так непереносимо сильна жажда показать высоко задирающим свои рожки, что земляне выше их. Ослеплённому ненавистью Мвену Масу даже не пришло в голову, что добрые единорожки специально задирают рожки, что бы никого не уколоть их острыми кончиками.

И то, что чудовищное расстояние во множество световых лет отделяло его от Единой Рожковии, не ослабляло, а только усиливало ненависть Мвена Маса, по крайней мере, пока. Невозможность прямой схватки бесила, доводила до безумия и и чёрный человек с упрямством бешеного быка готовился идти к своей цели даже по трупам сородичей в случае крайней нужды.

Да, в душе Мвена Maca выросло нечто живущее теперь само по себе и непокорное контролю воли и разума. Ненависть подчинила чёрного человека себе, но кто среди земных коммунистов разделит с ним ненависть к добрым единорожкам и благородным единорогам?

Темнокожий гигант глубоко задумался о том какими добрыми, миролюбивыми стали люди. Да, спустя тысячу лет после победы коммунизма люди не ждут подвоха ни от кого разумного за исключением только ИИ. Да и то лишь узкий круг специалистов способен осознать насколько опасна технонежить на самом деле. Мвен Мас, пока, ещё отчасти способный осознавать свою погружение в пучину безумия понял: «среди психически здоровых людей никто не разделит его ненависти к рожковым!»

И вот теперь располагающий, после вынужденного ухода Дар Ветра на менее ответственную работу, огромной властью чёрный человек одного за другим стал вытаскивать сумасшедших из психбольниц, отдавая предпочтение безумным гениям — изобретателям: ломающего волю гипноиндуктора, аккумулятора чёрной энергии, генератора инфернополя…

С большим трудом, борясь сам с собой Мвен Мас всё-же решил отложить про запас проекты создания аккумулятора и генератора. Взрыв явно ненадёжного аккумулятора чёрной энергии мог вызвать катастрофу планетарного масштаба уже в Солнечной Системе задолго до отправки в столичный мир Единой Рожковии, а изобретатель генератора инфернополя выглядел полным безумцев даже по меркам постепенно сходящего с ума Мвена Маса. Тогда как гипноиндуктор позволил без убийств привлечь к делу борьбы с рожковыми и тех людей со слабой волей, что по-началу были к ней равнодушны.

А ещё немало ИИ из числа сильнейших взялось помогать одержимому ненавистью к рожковым чёрному человеку, который безрассудно рвал сдерживающие технонежить невидимые цепи. Лишь бы поскорее уничтожить Единую Рожковию, убить всех единорогов!

И при мысли об уничтожении юникорн сапиенсов, как вида, губы чёрного человека растянула безумная улыбка. В глаза же его было лучше не смотреть.

Раздел №3. Глава первая. Спутник поневоле

На оранжевых столбиках указателей анамезонного горючего стрелки стояли на нулях. Курс звездолета пока не отклонялся от железной звезды, так как скорость была еще велика и корабль неуклонно приближался к словно бы инфернальному, невидимому для человеческих глаз светилу.

Эрг Hoop с помощью астронавигатора, дрожа от напряжения и слабости, уселся за расчёты, сняв с ИИ корабля многие ограничения. Однако электронный зверь остался покорен светлой воле мужественного капитана, а может быть даже технонежити страшно умирать? Да, бунт в таких условиях был бы самоубийственен для ИИ.

— Ингрид, что такое железная звезда? — тихо спросил Кэй Бэр, все это время недвижно простоявший за спиной астронома.

— Невидимая звезда спектрального класса Т, погасшая, но еще не остывшая окончательно или не разогревшаяся снова. Она светит длинноволновыми колебаниями тепловой части спектра, черным (инфракрасным) светом. Сова, видящая тепловые инфракрасные лучи, могла бы ее обнаружить.

— Почему же она железная?

— На всех, какие сейчас изучены в спектре и составе много железа. Поэтому если звезда велика, то ее масса и поле тяготения огромны. Боюсь, что мы встретились именно с такой…

— Что же теперь?

— Не знаю. Видишь сам — у нас нет горючего. Но мы продолжаем лететь прямо на звезду. Надо затормозить «Тантру» до скорости, при которой возможно достаточное угловое отклонение. Если не хватит и планетарного горючего, то звездолет будет постепенно приближаться к звезде, пока не упадет. — Ингрид нервно дернула головой, и Бэр ласково погладил ее по голой, покрывшейся гусиной кожей руке.

Начальник экспедиции перешел к пульту управления и сосредоточился на приборах. Молчали все, не смея дышать, молчала и только что проснувшаяся Низа Крит, инстинктивно поняв всю опасность положения. Горючего могло хватить лишь на замедление корабля, но с потерей скорости звездолету становилось все труднее вырваться без моторов из цепкого притяжения железной звезды.

Прошло около трех часов во время коих самые сильные духом превозмогали страх вечной смерти и воодушевляли товарищей. Наконец, капитан закончил расчёты и «Тантра» содрогнулась от мощных толчков планетарных моторов. Ход корабля замедлялся час, другой, третий, четвертый. Неуловимое движение начальника и ужасная дурнота у всех людей. Страшное коричневое светило исчезло из переднего экрана, переместилось на второй. Незримые цепи тяготения продолжали тянуться к кораблю, отражаясь в приборах. Он рванул рукоятки к себе и двигатели остановились.

— Вырвались! — с облегчением шепнул Пел Лин. Начальник медленно перевел взгляд на него:

— Нет! Остался лишь запретный запас горючего для орбитального обращения и посадки.

— Что же делать?

— Ждать!

— Чего? — поинтересовался кто-то из задремавших было членов экипажа.

— Я отклонил немного звездолет. Но мы проходим слишком близко. Идет борьба между тяготением звезды и уменьшающейся скоростью «Тантры». Она летит сейчас как лунная ракета. Если мы сможем оторваться от звезды, тогда пойдем к Солнцу. Правда, время путешествия сильно возрастет. Лет через тридцать мы пошлем сигнал вызова, а еще через восемь лет придет помощь… — терпеливо ответил капитан, свет души коего сиял так ярко.

— Тридцать восемь лет! — едва слышно шепнул Бэр на ухо Ингрид.

Та резко дернула его за рукав и отвернулась.

Эрг Hoop откинулся в кресле и опустил руки на колени. Молчали люди, тихо пели приборы. Другая, нестройная и оттого казавшаяся угрожающей мелодия вплеталась в песнь настройки навигационных приборов. Почти физически ощутимый зов железной звезды, реальная сила ее черной массы, гнавшейся за потерявшим свою мощь кораблем. А ещё на грани восприятия чувствовалась что-то запредельно злое. Помогла бы молитва, но…

Щеки Низы Крит горели, сердце учащенно колотилось. Девушке становилось невыносимо это бездейственное ожидание и она попросила неведомо кого о помощи, а потом быстро пошла будить пони. Что могут сделать две маленькие лошадки?

Ответ вроде бы очевиден, но после их пробуждения давящий груз запредельной тьмы заметно снизился. Даже Пур Хисс перестал желать скорейшей смерти. Лишь бы закончилось становящееся невыносимым ожидание.

Медленно проходили часы. Один за другим в центральном посту появлялись проснувшиеся члены экспедиции. Число молчальников увеличивалось, пока все четырнадцать человек не оказались в сборе. Пинки готовила еду и напитки на камбузе, а Чудинка служила четвероногой официанткой, неся порою по два подноса на спине.

Вот Низа Крит поблагодарила за горячее какао, а пони вежливо кивнула в ответ. Вот Пур Хисс пробурчал что-недовольно, жуя вполне приличный в столь катастрофическое время бутерброд со свежей зеленью и отварным соевым мясом. Однако Чудинка не ответила злым словом на злое слово и скупой на извинения человек с неумелой лаской потрепал её по холке.

Замедление корабля понизило его скорость и «Тантра» не могла уйти от железной звезды. Забывшие о сне и пище люди не покидали поста управления много тоскливых часов, лишь потребляя чёрный кофе и горький шоколад в лошадиных дозах. Хорошо, что Пинки догадалась подливать в кофе что-то успокаивающее.

Тем временем курс «Тантры» искривлялся все более, пока корабль не понесся по роковому орбитальному эллипсу. Судьба «Тантры» стала ясна каждому.

Внезапный вопль заставил всех вздрогнуть. Астроном Пур Хисс вскочил и взмахнул руками. Его исказившееся лицо стало неузнаваемым, непохожим на человека Эры Кольца. Страх, жалость к самому себе и жажда мести стерли всякие следы мысли с лица ученого.

— Он, это он, — завопил Пур Хисс, показывая на Пела Лина, — тупица, пень, безмозглый червяк!.. — Астроном захлебнулся, стараясь припомнить давно вышедшие из употребления бранные слова пращуров.

Затем Пур Хисс обвинил пони в том, что из-за них изменилось предначертанное. Хотя тоже по своему переживавший ИИ, тут же предоставил расчёт, что и без пони «Тантра» угодила бы в смертельную ловушку. К тому же именно Пинки с её феноменальной чувствительностью первой предупредила об опасности.

Стоявшая рядом Низа брезгливо отодвинулась. Эрг Hoop поднялся:

— Осуждение товарищей ничему не поможет. Прошли времена, когда ошибки могли быть намеренными. Да и как бы саботажник смог ускользнуть из «объятия» железной звезды?

— Простите, — извинился Пур Хисс.

— Ничего, дело житейское, — успокоила его, как могла, прибежавшая с камбуза Пинки, подставив свою спинку под нервно сжавшейся у неё на шкуре спине. Однако Пинки даже не пискнула и через минуту Пур Хисс разжал руку сам.

— Я виноват! Хотел сам вести звездолет в неизученном районе, я не предусмотрел всего, ограничившись простой инструкцией. — тем временем взял на себя вину капитан.

— Как вы могли знать, что они без вас заберутся в этот район?! — воскликнула Низа.

— Я должен был это знать, — твердо ответил Эрг Hoop, отклоняя дружескую помощь Низы, — об этом есть смысл говорить лишь на Земле…

— На Земле? — удивился Пел Лин.

Однако не замеченная в суматохе Чудинка закончила какой-то сложнейший расчёт и протянула неумело склеенные зелёной жвачкой листы капитану, который кивнул так, как кивают, если подтверждаются его мысли.

— У звезды, несомненно, есть планета, по мнению Чудинки даже две. Планеты, как видите, — начальник экспедиции быстро набросал аккуратную схему, — должны быть большими и, следовательно, обладать атмосферой. Нам, пока, нет необходимости садиться. У нас еще много твердого кислорода.

Эрг Hoop умолк, собираясь с мыслями.

— Мы станем спутником планеты, описывая вокруг нее орбиту. Если атмосфера планеты окажется годной и мы израсходуем свой воздух, планетарного горючего хватит, чтобы сесть и чтобы позвать, — продолжал он. — За полгода мы вычислим направление, передадим результаты Зирды, вызовем спасательный звездолет и выручим наш корабль.

— Если выручим… — покривился Пур Хисс, сдерживая загоревшуюся в его чёрствой душе радость.

— Да, если! — согласился Эрг Hoop. — Но это ясная цель. Надо собрать все силы на ее достижение. Вы, Пур Хисс и Ингрид, ведите наблюдения и расчеты размеров планет, Бэр и Низа, по массе планет вычислите скорость убегания…

Исследователи стали готовиться на всякий случай и к посадке. Биолог, геолог и врач готовили к сбрасыванию разведочную станцию-робот, механики настраивали посадочные локаторы и прожекторы, собирая ракету-спутник для передачи сообщения на Землю.

Чудинка помогала техникам ремонтировать роботов, а Пинки создавала запас готовой еды, ведь автоповар тоже сломался, не выдержав аварийных нагрузок. К тому же Пинки вкладывает в свои кулинарные шедевры душу в отличие от бездушной машины, как следствие готовит несравненно лучше. Хорошая еда залог хорошей работы экипажа. Хотя, конечно, забавная лошадка порою склонна преувеличивать свой вклад, но её по-детский наивная гордость не раздражает, а смешит людей, давая им столь нужную в критической ситуации психологическую разрядку.

После испытанного ужаса и безнадежности работа шла особенно споро, прерывалась лишь во время качания звездолета в завихрениях гравитации. Однако «Тантра» уже так сильно убавила скорость, что ее колебания больше не были убийственны для людей и пони.

Пур Хисс и Ингрид определили наличие двух планет. От приближения к внешней пришлось отказаться — это газовый гигант с ядовитой атмосферой и чудовищной силой тяжести на поверхности, до которой ещё попробуй доберись.

«Тантра» неуклонно приближалась к звезде. Через девятнадцать суток выяснились размеры внутренней планеты — это так называемая суперземля с большой, но не убийственной силой тяжести на поверхности. Невидимая звезда достаточно обогревала ее своими черными лучами и при наличии атмосферы там могла быть жизнь, но что за жизнь под чёрными небесами?

Раздел №3. Глава вторая. Свои среди чужих

Чужая, развивавшаяся в условиях иных планет, другими путями эволюции, жизнь в общей для космоса форме белковых тел была чрезвычайно вредна для обитателей Земли, а может быть и для разумных пони из иной вселенной, но с землеподобной планеты Эквус. Защитные приспособления организмов от вредных отбросов, от болезнетворных бактерий, выработанные за миллионы веков на нашей планете, были беспомощны против чужих форм жизни. В равной степени жизнь с других планет подвергалась опасности в мирах людей и пони.

Невероятные болезни, молниеносные эпидемии, чудовищно размножавшиеся вредители, ужасные повреждения сопутствовали первым исследованиям обитаемых, но безлюдных планет. Да и населенные мыслящими людьми миры предпринимали множество опытов и предварительной подготовки, прежде чем вступить в прямую звездолетную связь. Забирая пони с умирающей Зирды, капитан рисковал собой и экипажем. Так, что период карантина, во время коего лошадкам заменили даже микрофлору их желудков, не был пустой прихотью.

Эрг Hoop, озабоченный возможной встречей с неизвестной жизнью на планеты тьмы, распорядился извлечь из дальних кладовых средства биологической защиты. Под предолгом отсутствия подходящих костюмов биозащиты капитан решил оставить пони на корабле. Хотя Чудинка порывалась изготовить потребные буквально за считанные дни. «Жаль, что данный предлог не подействует в отношении Низы» — пронеслось в голове у возлюбленного, волнующегося о любимой девушке. На пороге смерти Эрг Ноор осознал, что любовь к Веде Конг уже в прошлом. Да и не мнил себя капитан способным с равной силой любить сразу двух женщин, а стать второй… Да такое и предлагать мерзко!

Тем временем «Тантра» уравняла свою орбитальную скорость со скоростью внутренней планеты железной звезды и начала вращаться вокруг нее. Какая-то расплывчатая, буровато-коричневая поверхность планеты, точнее её атмосферы, становилась видимой только в электронном инверторе. Все без исключения человеческие члены экспедиции были заняты у приборов. Пинки готовила успокоительные напитки, а Чудинка что-то мастерила.

— Температура поверхности слоев на освещенной стороне триста двадцать градусов от абсолютного нуля.

— Вращение вокруг оси приблизительно двадцать суток!

— Локаторы дают наличие воды и суши.

— Толщина атмосферы примерно тысяча семьсот километров.

— Уточненная масса около сорока земных.

Сообщения поступали непрерывно, и характер планеты становился все яснее.

Эрг Hoop сводил получаемые цифры, собирая материал для вычисления орбитального режима. Сила тяготения тёмного мира придавит корабль к почве. В беспомощных насекомых на клею превратятся люди…

Начальник экспедиции параллельно работе вспомнилал страшные рассказы о старых звездолетах, попадавших на громадные планеты. Тогда корабли с малыми скоростями, со слабым горючим часто гибли. Рев моторов и судорожное содрогание корабля, который, будучи не в силах вырваться, как бы прилипал к поверхности планеты.

Звездолет оставался целым, но хрустели ломавшиеся кости людей испытывавших неописуемый ужас, переданный в отрывочных воплях последних прощальных сообщений…

Экипажу «Тантры» не грозила такая участь, пока они будут вращаться вокруг планеты. Но если придется сесть на ее поверхность, то только очень сильные люди смогут таскать тяжесть своего живого веса в этом будущем их пристанище. Пони с их четырьмя опорными конечностями и низким центром тяжести будет физически полегче, психологически наивные лошадки наверняка послабее людей… Смогут ли они и люди выжить в таких условиях? Под гнетом давящей тяжести, в вечном мраке инфракрасного черного солнца, в плотной атмосфере? Но как бы то ни было — это не гибель, это надежда на спасение, а значит альтернативы нет!

«Тантра» описывала свою орбиту близко к границе атмосферы. Сотрудники экспедиции не желали упустить случая исследовать доселе неведомую планету, находящуюся недалеко от Земли по космическим меркам. Освещенная, она же нагретая сторона планеты отличалась от теневой не только гораздо более высокой температурой, но и громадными скоплениями электричества, мешавшими даже мощным локаторам, показания которых искажались до неузнаваемости. Даже капитан с ходу не смог вспомнить аналогов этому феномену. В результате Эрг Hoop решил вести изучение планеты с помощью бомбовых станций. Сбросили физическую станцию и робот с ИИ доложил о поразительном наличии свободного кислорода в неоново-азотной атмосфере, присутствии водяных паров и температуре в десять-двадцать градусов тепла. Эти условия были, в общем, сходны с земными. Только давление толстой атмосферы превышало нормальное давление Земли в один и четыре десятых раза да сила тяжести много больше. Людям и пони жить сложно, но можно, если не будет сюрпризов. Однако Пинки, к предсказательным способностям коей капитан теперь относился серьёзнее, заявила, что сюрпризы будут, причём как хорошие, так и плохие.

Исследования с помощью бомбовых станций продолжались, но и сама «Тантра», испуская пучки направленного радиоизлучения, вращалась над планетой, прощупывая смутные из-за искажений контуры материков и морей. Обрисовались очертания огромной равнины, вдавшейся в океан или разделявшей два океана почти на экваторе планеты. Звездолет описывал лучом зигзаги, захватывая полосу в двести километров шириной. Внезапно экран локатора вспыхнул яркой точкой. Свисток, хлестнувший по напряженным нервам, подтвердил, что это не галлюцинация.

— Металл! — воскликнул геолог. — Открытое месторождение.

Эрг Hoop покачал головой.

— Как ни мгновенна была вспышка, я успел заметить определенность ее контуров. Это или большой кусок металла — метеорит, или…

— Корабль! — одновременно вмешались Низа и биолог.

— Фантастика! — отрезал Пур Хисс.

— Может быть, действительность, — возразил Эрг Hoop.

— Все равно спор бесполезен, — не сдавался Пур Хисс. — Ничем нельзя проверить. Не будем же мы садиться без возможности снова взлететь.

— Проверим через три часа, когда придем снова к этой равнине. Обратите внимание, что металлическая вещь находится на равнине, которую выбрал бы и я для посадки. Да и Пинки обещала нам приятный сюрприз. Мы сбросим телевизорную станцию именно туда. Поставьте луч локатора на шестисекундное упреждение!

И вот удался план, намеченный начальником экспедиции. «Тантра» вторично ушла в трехчасовой облет темной планеты. Теперь при подходе к материковой равнине корабль встретило донесение робота. На трёхмерной проекции появились невысокие обрывы, холмы, черные извивы промоин. Внезапно через экран пронеслось видение сверкающего рыбообразного контура, и снова расстелилась отброшенная лучом тьма с вырванными из нее уступами плоскогорья.

— Звездолет! — выдохнули сразу несколько ртов. С весёлым торжеством Низа посмотрела на Пур Хисса, тот хмыкнул, но так хмыкают признавая ошибку, когда рады ошибиться. Экран погас и «Тантра» снова отдалилась от телепередатчика, но запись уже была сделана и люди приготовились изучать автоматически улучшенное изображение.

Знакомые сигарообразные очертания носового отсека, вздутая кормовая часть, высокий гребень приемника равновесия… «Да, это же земной звездолет!» — воскликнул кто-то из экипажа.

Звездолёт стоял горизонтально, в положении нормальной посадки, подпертый мощными стойками и внешне даже неповрежденный. Космический корабль выглядел лишь недавно опустившимся на планету железной звезды.

«Тантра», описывая свои очень быстрые из-за близости к планете круги, посылала сигналы, остававшиеся безответными. Прошло несколько часов. В центральном посту снова собрались все четырнадцать человек экспедиции и пони в придачу. Тогда встал Эрг Hoop, сидевший до этого в глубоком раздумье и машинально прихлёбывавший чай по рецепту крылатой единорожки из иной вселенной.

— Я предполагаю посадить «Тантру». Может быть, наши братья нуждаются в помощи из-за того, что их корабль поврежден и не может идти к Земле. Тогда мы возьмем их, погрузим анамезон и спасемся сами. Сажать спасательную ракету нет смысла. Она ничего не сможет сделать для снабжения нас горючим, а энергии израсходует столько, что нечем будет послать сигнал на Землю.

— А если они сами очутились здесь из-за нехватки анамезона? — осторожно спросил Пел Лин.

— Тогда у них должны остаться ионные планетарные заряды — они не могли израсходовать все полностью. Видите, звездолет сидит правильно — значит, они садились на планетарных моторах. Мы возьмем ионное горючее, взлетим снова и, перейдя на орбитальное положение, будем звать и ждать помощи с Земли. В случае удачи пройдет всего восемь лет. А если удастся достать анамезон — тогда мы победили.

— Может быть, планетарное горючее у них не ионные заряды, а фотонные? — усомнился один из инженеров.

— Мы можем использовать его в главных двигателях, если переставить из вспомогательных чашечные отражатели.

— Остается риск посадки на тяжелую планету и риск пребывания на ней, — по привычке проворчал Пур Хисс. — Страшно подумать об этом мире мрака!

— Риск, конечно, остается, но он существует в самой основе нашего положения, и мы его вряд ли увеличиваем. А планета, на которую сядет наш звездолет, не так уж плоха. Только бы сохранить корабль!

Эрг Hoop кинул взгляд на виртуальный циферблат уравнителя скоростей и быстро подошел к материальному пульту, не доверяя визуализации ИИ в столь серьёзном деле, как аварийная посадка. С минуту начальник экспедиции стоял перед рычагами и верньерами управления. Пальцы его больших рук шевелились, как бы беря аккорды на музыкальном инструменте, спина горбилась и лицо каменело. Душу вкладывал Эрг Ноор в свою работу, душу, который нет у искусственного интеллекта.

Низа Крит подошла к начальнику, смело взяла его правую руку и приложила ладонью к своей гладкой щеке, горячей от волнения. Эрг Hoop благодарно кивнул, погладил пышные волосы девушки и выпрямился. Пони не могли ничем помочь. Так, что постарались не мешать.

— Идем в нижние слои атмосферы и на посадку! — громко сказал капитан, включая сигнал. Вой пронесся по кораблю, и люди поспешно разбежались по местам, замкнув себя в гидравлические плавающие сиденья.

Эрг Hoop опустился в мягкие объятия посадочного кресла, поднявшегося из люка перед пультом. Загремели удары планетарных двигателей. Звездолет с воем кинулся вниз, навстречу скалам и океанам неведомой планеты. Локаторы и инфракрасные отражатели прощупывали первозданный мрак внизу, красные огни горели на шкале высоты у заданной цифры. Гор выше десяти километров не приходилось ожидать на планете, где вода и нагрев черного солнца работали над выравниванием поверхности, как и на Земле.

Первый же облет обнаружил на большей части планеты вместо гор лишь незначительные возвышенности. Видимо, деятельность внутренних сил, созидающих горные поднятия, почти совсем прекратилась или приостановилась.

Эрг Hoop передвинул ограничитель высоты полета на две тысячи метров и включил мощные прожекторы. Под звездолетом простирался огромный океан — подлинное море ужаса. Черные волны вздымались и опадали над неведомыми глубинами.

Биолог, вытирая выступивший от усилий пот, старался поймать отраженный от волн световой зайчик в прибор, определяющий ничтожнейшее колебание отражательной способности — альбедо, чтобы определить соленость или минерализацию этого моря мрака.

Блестящая чернота воды сменилась чернотой матовой. Значит началась суша. Скрещенные лучи прожекторов распахивали узкую дорогу между стенами тьмы. На ней проступали неожиданные краски, то желтоватые пятна песка, то серовато-зеленая поверхность скалистых пологих гряд.

«Тантра», послушная искусной руке, понеслась над материком и Эрг Hoop обнаружил ту самую равнину. Из-за незначительной высоты ее нельзя было назвать плоскогорьем. Но было очевидно, что возможные приливы и бури темного моря не могут достичь этой равнины, поднимавшейся над низменными участками суши на высоту примерно ста метров.

Передний локатор левого борта дал свисток. «Тантра» нацелилась прожекторами. Теперь совершенно отчетливо стал виден звездолет первого класса. Покрытие его носовой части из кристаллически перестроенного анизотропного иридия сверкало в лучах прожектора как новое. Около корабля не было видно временных построек, не горело никаких огней. Тёмный и безжизненный стоял звездолет, никак не реагируя на приближение собрата. Лучи прожекторов пробежали дальше, сверкнули, отразившись, как от синего зеркала, от колоссального диска со спиральными выступами. Диск стоял наклонно, на ребре, частично погруженный в черную почву. На мгновение наблюдателям показалось, что за диском торчат какие-то скалы, а дальше сгущается черная тьма. Там, вероятно, был обрыв или спуск куда-то в тёмные глубины…

Оглушительный вой «Тантры» сотряс ее корпус. Эрг Hoop хотел сесть поближе к обнаруженному звездолету и предупреждал людей, которые могли оказаться в смертоносной зоне, радиусом около тысячи метров от места посадки. Слышимый даже внутри корабля, прокатился чудовищный гром планетарных моторов, в экранах появилось облако раскаленных частиц почвы. Пол стал круто подниматься вверх и заваливаться назад. Бесшумно и плавно гидравлические шарниры повернули сиденья кресел перпендикулярно к ставшим отвесно стенам.

Гигантские коленчатые упоры отскочили от корпуса и, растопырившись, приняли на себя первое прикосновение к почве чужого мира. Толчок, удар, толчок и вот «Тантра» замерла одновременно с полной остановкой двигателей. Эрг Hoop поднял руку к пульту, оказавшемуся над головой, повернул рычаг выключения упоров. Медленно, короткими толчками звездолет стал оседать носом, пока не принял прежнего горизонтального положения. Посадка окончилась. Как всегда, она давала настолько сильную встряску человеческому организму, что астролетчики должны были некоторое время приходить в себя, полулежа в своих креслах. Да и пони непроизвольно присели на все четыре ноги, не сразу сняли страховочные тросы. Чем же встретит тёмный мир земных космонавтов и разумных пони?

Раздел №3. Глава третья. «Парус» одинокий

Страшная тяжесть придавила каждого всех и каждого из людей. Как после тяжелой болезни, люди едва могли приподняться. Даже четвероногие Пинки с Чудинкой утратили прежнюю резвость.

Хорошо, что в шлюзовой каюте у выхода были заранее приготовлены биологические скафандры и «прыгающие скелеты» — стальные, обшитые кожей каркасы с электродвигателем, пружинами и амортизаторами для индивидуального передвижения при увеличенной силе тяжести, которые надевались поверх скафандров.

Всем не терпелось почувствовать под ногами почву, пусть чужую, после шести лет скитания в межзвездных безднах. Кэй Бэр, Пур Хисс, Ингрид, врач Лума, кок Пинки и два механика-инженера с приданной им мастеровитой Чудинкой должны были оставаться в звездолете, чтобы вести дежурство на камбузе и при узлах связи, у прожекторов и приборов. Низа допила энергетический коктейль от Пинки и теперь стояла в стороне со шлемом в руках.

— Откуда нерешительность, Низа? — окликнул девушку начальник, проверявший свою радиостанцию в верхушке шлема. — Идемте к звездолету!

— Я… — Девушка, которую тяготил страх смерти, замялась. — Мне кажется, он мертвый, стоит здесь уже давно. Еще одна катастрофа, еще жертва беспощадного космоса… так тяжело… особенно после Зирды, после «Альграба»…

— Может быть, смерть этого звездолета даст нам жизнь, — с с деланной бодростью откликнулся Пур Хисс, поворачивая обзорную короткофокусную трубу по направлению корабля, по-прежнему остававшегося неосвещенным.

Восемь путешественников выкарабкались в переходную камеру и остановились в ожидании.

— Включите воздух! — скомандовал Эрг Hoop оставшимся в корабле, которых уже отделила непроницаемая стена.

Только после того как давление в камере достигло пяти атмосфер, гидравлические домкраты выдавили плотно припаявшуюся дверь. Давление воздуха почти выбросило людей из камеры, не давая ничему вредному из чужого мира проникнуть внутрь кусочка Земли. Дверь стремительно захлопнулась. «Хорошо, что у нас нет хвоста, как у пони, а то бы зажало», — пришло в голову нервничающей девушки.

Луч прожектора проложил яркую дорогу, по которой исследователи заковыляли на своих пружинных ногах, едва волоча свои тяжелые тела. В конце светового пути возвышался огромный корабль. Полтора километра показались необычайно длинными, как от нетерпения, так и от жестокой тряски неуклюжих скачков по неровной, усеянной мелкими камнями почве, сильно нагретой черным солнцем.

Сквозь толстую атмосферу, изобилующую влагой, звезды просвечивали бледными, расплывчатыми пятнами. Вместо сияющего великолепием космоса небо планеты передавало лишь намеки на созвездия. Их красноватые тусклые фонарики не могли бороться с тьмой на почве тёмной планеты. «Мелочь, а не приятно» — мимоходом отметил капитан.

В окружающем глубочайшем мраке корабль выделялся особенно рельефно. Толстый слой боразоно-циркониевого лака местами истерся на обшивке. Вероятно, звездолет долго странствовал в космосе.

Эон Тал издал восклицание, отдавшееся во всех телефонах. Он показал рукой на открытую дверь, зияющую черным пятном, а также на спущенный вниз малый подъемник. На почве около подъемника и под кораблем торчали странные растения. Толстые стебли поднимали на высоту почти метра черные, параболически углубленные чаши, зазубренные по краю, точно шестерни. Даже биолог затруднился бы сходу определить их биологическое назначение. Выглядело же скопище черных неподвижных шестерней весьма зловеще. Еще больше настораживало немое зияние двери. Значит, давно уже люди не пользовались этим путем, не охраняют свой маленький земной мирок от чужого.

Эрг Hoop, Эон и Низа вошли в подъемник. Начальник повернул пусковой рычаг. С легким скрежетом механизм заработал и послушно вознес троих исследователей в раскрытую настежь переходную камеру. Следом поднялись и остальные. Эрг Hoop, скрепя сердце, передал на «Тантру» просьбу погасить прожектор. Мгновенно маленькая кучка людей затерялась во тьме.

Зажгли вращающиеся наверху шлемов фонарики. Дверь из переходной камеры внутрь корабля оказалась закрытой, но незапертой и легко поддалась. Исследователи вошли в средний коридор, свободно ориентируясь во тьме проходов. Конструкция звездолета отличалась от «Тантры» лишь в незначительных деталях.

— Корабль построен несколько десятков лет назад, — сказал Эрг Hoop, приближаясь к Низе, которая оглянулась в поисках моральной поддержки. Капитан на миг пожалел, что пусть и со скандалом не оставил её на корабле. Вместе с Чудинкой она бы заменить одного из техников, человека медлительного, но зато с крепкой нервной организацией.

— «Парус»! — вскрикнула Низа, прерывая размышления капитана. Он молча кивнул в знак согласия, так как естественно догадался раньше своей юной подруги.

Группа разведчиков проникла в главное помещение корабля — лабораторию совмещённую с информационным центром, а затем ближе к носу, в центральный пост управления. Ковыляя в своем скелетообразном каркасе, шатаясь и ударяясь о стены, начальник экспедиции добрался до главного распределительного щита. Освещение звездолета оказалось включенным, но тока не было. В темноте помещений продолжали светиться лишь фосфоресцирующие указатели и значки. Эрг Hoop нашел аварийную клемму, и тут, на удивление всем, загорелся тусклый, показавшийся ослепительным свет. Должно быть, он вспыхнул и у подъемника, потому что в шлемофонах зазвучал голос Пур Хисса, осведомившегося о ходе осмотра. Ему ответила Бина, геолог. Начальник застыл на пороге центрального поста. Проследив глазами за его взглядом, Низа увидела наверху надпись «Парус». Ниже под чертой шли галактические позывные Земли и координаты Солнечной системы.

Осмотр помещений звездолета не помог понять, куда делись люди и почему сломался местный ИИ. Кислородные резервуары не были исчерпаны, запасов воды и пищи могло хватить еще на несколько лет, но нигде не было ни следов, ни останков экипажа «Паруса».

Странные темные натеки виднелись кое-где в коридорах, в центральном посту и библиотеке. На полу в библиотеке тоже было пятно, что коробилось многослойной пленкой, как если бы здесь высохло что-то пролитое. В кормовом машинном посту перед распахнутой дверью задней переборки свисали оборванные провода, а массивные стойки охладителей из фосфористой бронзы сильно погнулись. В остальном корабль был совершенно цел. Исследователи выбились из сил, но не нашли ничего, что могло бы объяснить исчезновение и несомненную гибель экипажа «Паруса».

Попутно пришло другое, чрезвычайно важное открытие. Запасы анамезона и планетарных ионных зарядов, сохранившиеся на корабле, обеспечивали взлет «Тантры» с тяжелой планеты и путь до Земли.

Переданное немедленно на «Тантру» сообщение сняло сознание обреченности, овладевшее людьми после пленения их корабля железной звездой. Пинки даже смогла подпрыгнуть от радости за новых друзей вопреки чудовищной силе тяжести.

Отпала необходимость длительной работы по передаче сообщения на Землю. Зато предстоял огромнейший труд по перегрузке контейнеров с анамезоном. Нелегкая сама по себе задача здесь, на планете почти с тройной земной тяжестью, превращалась в дело, требовавшее высокой инженерной изобретательности. К тому же роботы в специфических условиях наэлектризованного мира железной звезды работали плохо и люди — техники, посовещавшись пришли к выводу, что поработать придётся и чисто физически.

— Ничего не поделаешь, будем рабочими лошадками, — согласилась с коллегами Чудинка.

— Будем, будем, будем! — преисполнилась энтузиазма Пинки, махая хвостом в такт возгласам, раз уж прыгать так тяжело.

Тем временем капитан «Тантры» с товарищами забрали хранилища информации «Паруса». Члены экспедиции не могли даже на короткий срок оставить столь драгоценную находку.

Раздел №3. Глава четвёртая. Секрет гибели «Паруса»

Усталые разведчики встретились в библиотеке «Тантры» с дожидавшимися товарищами. Здесь, в привычной обстановке, за удобным столом под ярким светом, могильная тьма окружавшего мрака и мертвый, покинутый звездолет стали словно бы видением ночного кошмара. Пинки даже заявила, что как-то раз ещё в родном мире видела подобный кошмар до возвращения принцессы Луны, умеющей бороться с ужасными сновидениями. «Сон оказался в копыто», — серьёзно, пожалуй, даже с мрачноватым видом заявила розовая лошадка, чьей хвост понуро обвис, а обычно пушистая грива разгладилась. Низа успокаивающе погладила розовую поняшу по мягкой шерстке, игриво почесала за ушками и уже через минуту Пинки стала весела, как обычно.

Однако на двуногих людей куда сильнее, чем на четвероногих пони, давило не снимаемое ни на секунду тяготение страшной планеты, зачастую то один, то другой из исследователей морщился от боли. Без большой практики было очень трудно координировать собственное тело с движением рычагов стального «скелета». От этого ходьба сопровождалась толчками и жестоким встряхиванием. Даже из короткого похода люди вернулись основательно избитыми. У геолога Бины Лед, по-видимому, получилось легкое сотрясение мозга. Однако и она, тяжело привалившись к столу и сдавливая виски, отказалась уйти, не прослушав последней записи корабельного дневника. Низа ожидала от этой восемьдесят лет хранившейся в мертвом корабле на жуткой планете записи чего-то невероятного. Ей представлялись хриплые призывы о помощи, вопли страдания, трагические прощальные слова. Девушка вздрогнула, когда из аппарата раздался звучный и холодный голос. Даже Эрг Hoop, великий знаток всего, что касалось межзвездных полетов, не знал никого из экипажа «Паруса». Укомплектованный исключительно молодежью, этот звездолет отправился в свой отважный рейс на Вегу, не передав в Совет Звездоплавания обычного фильма о людях экипажа. Увы, это была не единственная ошибка экспериментального экипажа.

При пересечении пояса космического льда на краю системы Вега, «Парус» был поврежден. Пробоину в кормовой части удалось заделать и продолжать путь, но она нарушила точнейшую регулировку защитного поля моторов. После длившейся двадцать лет борьбы двигатели пришлось остановить. Еще пять лет «Парус» летел по инерции, пока не уклонился в сторону по естественной неточности курса. Тогда было послано первое сообщение. Звездолет собирался послать второе сообщение, когда попал в систему железной звезды. Дальше получилось, как и с «Тантрой», с той лишь разницей, что корабль без ходовых моторов, раз затормозившись, улететь совсем не мог. Он не смог сделаться спутником планеты, так как ускорительные планетарные моторы, находившиеся в корме, пришли в такую же негодность, как и анамезонные. «Парус» благополучно сел на низкое плато вблизи моря. Экипаж принялся выполнять три стоявшие перед ним задачи: попытку отремонтировать двигатели, посылку призыва на Землю и изучение неведомой планеты. Не успели еще собрать ракетную башенку, как люди начали непонятным образом исчезать. Посланные на розыски люди и даже казалось бы такие надёжные, роботы тоже не возвращались. Исследование планеты прекратили, покидать корабль для строительства башенки стали только все вместе и подолгу отсиживались в наглухо запертом корабле в перерывах между невероятно изнурительной от силы тяжести работой. Торопясь отправить ракету, они даже не предприняли изучение неземного звездолета поблизости от «Паруса», по-видимому, находившегося здесь уже давно.

Из четырнадцати человек экипажа «Паруса» осталось в живых восемь. Дальше в дневнике следовал примерно трехдневный перерыв, после которого сообщение передавал высокий молодой женский голос:

«Сегодня, двенадцатого числа седьмого месяца триста двадцать третьего года Кольца, мы, все оставшиеся, закончили подготовку ракеты-передатчика. Завтра в это время…»

Кэй Бэр инстинктивно взглянул на часовую градуировку стереоизображения — пять часов утра по времени «Паруса» и кто знает сколько по этой планете…

«Мы отправим надежно рассчитанное… — Голос прервался, затем снова возник, более глухой и слабый, как если бы говорившая отвернулась от приемника. — Включаю! Еще!..»

Полетели торопливые, сдавленные слова: «Спаслись двое… Лаик не допрыгнула… подъемник… дверь не смогли закрыть, только вторую! Механик Сах Ктон пополз к двигателям… ударим планетарными… они, кроме ярости и ужаса, — ничто! Да, ничто…»

Затем тот же голос заговорил снова:

«Кажется, Ктон не успел. Я одна, но я придумала. Прежде чем начну, — голос окреп и зазвучал с убедительной силой: — Братья, если вы найдете „Парус“, предупреждаю, не покидайте корабль никогда».

Говорившая громко вздохнула и сказала негромко, как бы самой себе:

«Надо узнать про Ктона. Вернусь, объясню подробнее…»

Однако напрасно ожидали внимательные уши. Неизвестной не пришлось ничего объяснить, как, вероятно, не пришлось и вернуться.

Эрг Hoop выключил аппарат и обратился к своим товарищам:

— Наши погибшие сестры и братья спасают нас, пусть и ценой своей смерти! Разве не чувствуете вы рук сильного человека Земли?! На корабле оказался анамезон. Теперь мы получили предупреждение о смертельной опасности, подстерегающей здесь нас! Я не знаю, что это такое, но, наверное, это чужая жизнь. Будь это космические, стихийные силы, они не только убили бы людей, но куда серьёзнее повредили бы и корабль. Получив такую помощь, нам было бы стыдно теперь не спастись и не донести до Земли открытия «Паруса» и свои. Пусть великие труды погибших, их полувековая борьба с космосом не пропадут даром.

— Как же вы думаете запастись горючим, не выходя из корабля? — спросил Кэй Бэр.

— Почему не выходя из корабля? Вы знаете, что это невозможно и нам придется выходить и работать снаружи. Но мы предупреждены и примем меры…

— Я догадываюсь, — сказал биолог Зон Тал, — барраж вокруг места работы.

— Не только, но и защита всего пути между кораблями! — добавил Пур Хисс, на этот раз весьма уместно.

— Так как мы не знаем, что нас подстерегает, то барраж сделаем двойной, как излучением, так и током. Протянем провода, по всему пути создадим световой коридор. За «Парусом» стоит неиспользованная ракета, в ней хватит энергии на все время работы. — Согласился биолог.

Голова Бины Лёд со стуком ударилась о стол. Врач и второй астроном придвинулись, преодолевая тяжесть, к бесчувственному товарищу.

— Ничего! — объявила Лума Ласви. — Сотрясение и перенапряжение. Помогите мне дотащить Бину до постели.

И это простое дело могло бы отнять слишком много времени, если бы не помощь Чудинки, которая отвезла её на себе. Потом Чудинка с Пинки помогли и остальным разведчикам добраться до постелей. Причём Пинки так и заснула, приткнувшись к боку Низы Крит на манер большой, плюшевой игрушки. Хотя тёплая, живая поняша, конечно, лучше любой из плюшевых игрушек даже четвёртого тысячелетия от Рождества Христова.
Тем временем Чудинка самоотверженно помогала инженерам и вскоре две автоматические тележки для универсальных перевозок и дорожных работ, сцепленные вместе, принялись выравнивать дорогу между звездолетами. Мощные кабели протянулись по обеим сторонам намеченного пути. У обоих звездолетов установили наблюдательные башенки с толстыми колпаками. В них сидели наблюдатели, посылавшие время от времени вдоль пути веера смертоносных жестких излучений из пульсационных камер. Во все время работы не угасал ни на секунду свет сильных прожекторов. В киле «Паруса» открыли главный люк, разобрали переборки и приготовили к спуску на тележки четыре контейнера с анамезоном и тридцать цилиндров с ионными зарядами. Погрузка их на «Тантру» являлась гораздо более сложной задачей. Звездолет нельзя было открыть, как мертвый «Парус», и тем самым впустить в него все наверняка убийственные порождения чужой жизни. Поэтому люк только подготовили и, раскрыв внутренние переборки, перевезли с «Паруса» запасные баллоны с жидким воздухом. По задуманному плану с момента открытия люка и до окончания погрузки контейнеров приемную шахту следовало непрерывно продувать сильным напором сжатого воздуха. Кроме того, борт корабля прикрывался каскадным излучением.

— Эх, принца Шайнинга бы сюда, — тяжело вздохнула Чудинка.

— И чем бы нам помог этот эксплуататор трудовых пони? — скептически поинтересовался Пур Хисс.

— В отличие от принца Блюблада, Шайнинг благородной единорог. Он бы уставил защитное поле и держал бы его до упаду ради друзей, — пояснила Чудинка.

И всё-же даже без волшебства люди постепенно осваивались с работой в стальных «скелетах», постепенно привыкая к почти тройной силе тяжести. Так ослабели нестерпимые боли во всех костях, начавшиеся вскоре после посадки.

Раздел №3. Глава пятая. Чёрный крестоформ

Прошло несколько земных дней, но таинственное «ничто» не появлялось. Температура окружающего воздуха стала резко падать. Поднялся ураганный ветер, крепчавший с каждым часом. Заходило черное солнце, планета поворачивалась, материк, на котором стояли звездолеты, уходил на «ночную» сторону. Охлаждение благодаря конвекционным токам, теплоотдаче океана и толстой атмосферной шубе было нерезким, но все же к середине планетной «ночи» наступил сильный мороз. Работы продолжались с включенными обогревателями скафандров. Первый контейнер удалось спустить из «Паруса» и довезти до «Тантры», когда на «восходе» разбушевался новый ураган, гораздо сильнее закатного. Температура быстро поднялась выше нуля, струи плотного воздуха несли огромное количество влаги, молнии сотрясали небо. Ураган настолько усилился, что звездолет стал вздрагивать от напора чудовищного ветра. Все усилия людей сосредоточились на укреплении контейнера под килем «Тантры». Чудинка взялась помогать Пинки на кухне, так как тяжёлая работа при такой силе тяжести требовала высококалорийной пищи в больших количествах.

Устрашающий рев урагана нарастал, на плоскогорье крутились опасные столбчатые вихри, очень похожие на земные торнадо. В полосе света вырос огромный смерч из снега и пыли, упиравшийся воронкой вершины в пятнистый и темный низкий небосвод. Под его напором провода высоковольтного тока оборвались, голубоватые вспышки замыканий засверкали среди сворачивавшихся кольцами проволок. Желтоватый огонь прожектора, поставленного около «Паруса», погас, как свеча задутая ветром. Капитан отдал распоряжение укрыться в корабле, прекратив работу.

— Но там остался наблюдатель! — воскликнула геолог Вина Лед, указывая на едва заметный огонек силикоборовой башенки.

— Я знаю, там Низа, и сейчас отправлюсь туда, — ответил Эрг Ноор, волнуясь за любимую.

— Ток выключился, и «ничто» вступило в свои права, — серьезно возразила Бина.

— Если ураган действует на нас, то, несомненно, он действует и на это «ничто». Я уверен, что, пока буря не ослабеет, опасности нет. А я здесь так тяжел, что меня не сдует, если я, прижавшись к почве, проползу. Давно уже хотелось подстеречь «ничто» в башенке!

— Разрешите мне с вами? — подпрыгнул в своем «скелете» к начальнику биолог.

— Пойдемте, но только вы, — сказал капитан, строго глядя на Пинки.

Два человека долго ползли, цепляясь за неровности и трещины камней, стараясь не попасться на дороге вихревых столбов. Ураган упорно силился оторвать их от почвы, перевернуть и покатить. Один раз это ему удалось, но Эрг Hoop ухватил катящегося Зона, навалился животом и уцепился руками в когтистых перчатках за край большого камня. Хорошо, что не было Пинки. Страшный ветер наверняка бы укатил создание без цепких пальцев на руках.

Низа открыла люк своей башенки и ползуны по очереди протиснулись в него. Здесь было тепло и тихо, башенка стояла прочно, надежно укрепленная в мудром предвидении бурь.

Рыжекудрая девушка-астронавигатор радовалась приходу товарищей. Низа честно призналась, что провести сутки наедине с бурей на чужой планете было бы, мягко говоря, неприятно.

Эрг Hoop сообщил на «Тантру» о благополучном переходе, и прожектор корабля погас. Теперь в первобытном мраке светился только слабенький огонек внутри башенки. Почва дрожала от порывов бури, ударов молний и шествия грозных смерчей. Низа сидела на вращающемся стуле, опершись спиной на реостат. Начальник и биолог уселись у ее ног на кольцевидный выступ основания башенки. Толстые в своих скафандрах, они занимали почти все место.

— Предлагаю поспать, — негромко зазвучал голос Эрга Ноора. — До черного рассвета еще верных двенадцать часов, только тогда ураган стихнет и станет относительно тепло.

Товарищи охотно согласились. Придавленные тройной тяжестью, скорчившиеся в скафандрах, стиснутых жесткими каркасами, в тесной башенке, сотрясаемой бурей, люди спали. Велика приспособляемость человеческого организма и скрытые в нем силы сопротивления.

Время от времени Низа просыпалась, передавала дежурному на «Тантре» успокоительные сведения и засыпала снова, видя во снах весёлых пони. Ураган заметно ослабел, содрогания почвы прекратились. Теперь могло появиться «ничто», точнее «нечто». Наблюдатели башенки приняли пилюли внимания, чтобы взбодрить угнетенную нервную систему.

— Мне не дает покоя чужой звездолет, — призналась Низа. — Мне так хочется узнать, кто «они» и откуда, как попали сюда…

— И мне тоже, — ответил Эрг Hoop. — Давно уже по Великому Кольцу передавались рассказы о железных звездах и их планетах-ловушках. Там, в более населенных частях Галактики, где корабли летали уже давно и часто, есть планеты погибших звездолетов. Много старинных кораблей прилипало к этим планетам, много потрясающих историй рассказывается о них. Может быть, на этой планете есть звездолеты еще более древних времен, хотя в нашей редко населенной области встреча трех кораблей — явление совершенно исключительное. В окрестностях нашего Солнца до сих пор не было известно ни одной железной звезды.

— Вы думаете предпринять исследование звездолета-диска? — спросил биолог.

— Дисковые звездолеты в смежных с нами населенных областях неизвестны. Это какой-то дальний, может быть, странствовавший в Галактике несколько тысячелетий после гибели экипажа или непоправимой порчи. Может быть, многие передачи по Кольцу станут нам понятнее после получения тех материалов, которые мы доставим с этого корабля. Странная форма у него — дисковидная спираль, ребра на его поверхности очень выпуклы. Как только кончим перегрузку «Паруса», займемся чужаком, — ответил капитан.

— Но мы обследовали «Парус» за несколько часов…

— Я рассматривал диск в стереотелескоп. Он заперт, нигде не видно никакого отверстия. Проникнуть внутрь любого космического корабля, надежно защищенного от сил, много более могучих, чем все земные стихии, очень трудно. Попробуйте пробиться в запертую «Тантру», сквозь ее броню из металла с перестроенной внутренней кристаллической структурой, сквозь верхнее боразонное покрытие, — это задача похуже осады крепости. Еше труднее, когда корабль совершенно чужой, с незнакомыми принципами устройства. Но мы попытаемся его разгадать. — обнадёжил Эрг Ноор.

— А когда мы посмотрим найденное в «Парусе»? — спросила Низа. — Там должны быть потрясающе интересные наблюдения тех прекрасных миров, о которых шла речь в сообщении.

— Я, мечтавший с детства о Веге, больше всего сгораю от нетерпения. Но для этого у нас будет много времени на пути домой. Прежде всего, вырваться из этого мрака, со дна преисподней, как говорили в старину… — Эрг Hoop умолк и прислушался, подосадовав, что с ними нет пони с их чувствительными ушками на макушке. Даже чуткие микрофоны не доносили ветрового шума, буря стихла. Снаружи сквозь почву слышался скрежещущий шорох, передававшийся стенкам башенки.

Эрг Ноор двинул рукой и Низа выключила освещение. Мрак в нагретой инфракрасным излучением башенке казался плотным, как черная жидкость, будто сооружение стояло на дне океана. Сквозь прозрачную твердь силикоборового колпака замелькали вспышки коричневых огоньков, отчетливо видимых людьми. Огоньки загорались, на секунду образуя маленькую звездочку с темно-красными или темно-зелеными лучами, гасли и опять появлялись. Звездочки вытягивались цепочками, которые изгибались, свивались в кольца и восьмерки, беззвучно скользили по гладкой, твердой, как алмаз, поверхности колпака. Люди в башенке ощутили странную резь в глазах, острую мгновенную боль вдоль крупных нервов тела, точно короткие лучи коричневых звездочек иглами втыкались в нервные стволы.

— Низа, — прошептал Эрг Hoop, — передвиньте регулятор на полный накал и сразу включите свет.

Башенка осветилась ярким голубым земным светом. Ослепленные им люди не увидели ничего, почти ничего. Низа и Эон успели заметить, что мрак с правой стороны башенки не сразу исчез, а на мгновение остался каким-то растопыренным, усаженным щупальцами сгустком. Это «нечто» молниеносно вобрало в себя щупальца и отпрыгнуло назад вместе со стеной тьмы, отброшенной светом.

Эрг Hoop ничего не увидел, но не имел оснований не доверять быстрой реакции своих молодых товарищей.

— Может быть, это призраки? — предположила Низа.

— Ваша догадка поэтична, — возразил Эрг Hoop, — только она вряд ли верна. Прежде всего «нечто» явно нападало, домогаясь нашей живой плоти. Оно или его собратья уничтожили людей с «Паруса». Если оно организованно и устойчиво, если может двигаться в нужном направлении, накапливать и выделять какую-то энергию, тогда, конечно, ни о каком воздушном призраке речи быть не может. Это создание живой материи и оно пытается нас пожрать!

Биолог присоединился к доводам начальника:

— Мне кажется, что здесь, на планете мрака, мрака только для нас, чьи глаза не чувствительны к инфракрасным лучам тепловой части спектра, другие лучи должны очень сильно действовать на это создание. Реакция его так мгновенна, что погибшие товарищи с «Паруса» не могли ничего заметить, освещая место нападения… А когда замечали, то было поздно и умиравшие уже не могли ничего рассказать…

— Сейчас мы повторим опыт, как ни неприятно приближение «этого».

Низа выключила свет, и снова трое наблюдателей сидели в непроглядной темноте, поджидая создания мира тьмы.

— Чем вооружено оно? Почему его приближение чувствуется сквозь колпак и скафандр? — задавал вслух вопросы биолог. — Какой-то особый вид энергии?

— Видов энергии совсем мало, и эта, несомненно, электромагнитная. Но самых различных модификаций ее, бесспорно, существует множество. У этого существа есть оружие, действующее на нашу нервную систему. Можно представить себе, каково прикосновение такого щупальца к незащищенному телу!

Эрг Hoop поежился, а Низа Крит внутренне содрогнулась, заметив цепочки коричневых огоньков, быстро приближавшиеся с трех сторон.

— Существо это не одно! — тихо воскликнул Зон. — Пожалуй, не следует допускать их прикасаться к колпаку.

— Вы правы. Пусть каждый из нас повернется затылком к свету и смотрит только в свою сторону. Низа, включайте!

На этот раз каждый из исследователей успел заметить отдельную подробность, из которых составилось общее представление о существах, похожих на гигантских плоских медуз, плывших на небольшой высоте над почвой и колыхающих внизу густой бахромой. Несколько щупалец были короткими по сравнению с размерами существа и достигали в длину не более метра. В острых углах ромбического тела извивались по два щупальца значительно большей длины. У основания щупалец биолог заметил огромные пузыри, чуть светившиеся изнутри и как бы рассылавшие по толще щупальца звездчатые вспышки. Не только впечатлительная девушка усомнилась в том, что видит создания из плоти и крови. Есть в этих существах чёрного мира нечто демоническое.

— Наблюдатели, почему вы включаете и выключаете свет? — вдруг возник в шлемах чистый голос Ингрид. — Нужна помощь? Буря кончилась, и мы приступаем к работе. Сейчас придем к вам.

— Ни в коем случае! — строго приказал начальник. — Налицо большая опасность. Вызовите всех!

Эрг Hoop рассказал о призрачных медузах. Посоветовавшись, путешественники решили выдвинуть на тележке часть планетарного двигателя. Огненные струи длиною в триста метров понеслись над каменистой равниной, сметая все видимое и невидимое на своем пути. Не прошло и получаса, как люди тянули оборванные кабели. Защита была восстановлена. Стало очевидно, что анамезон должен быть погружен до наступления планетной ночи. Ценой неимоверных усилий это удалось сделать, и изможденные путешественники, плотно закрыв люки, укрылись за несокрушимой броней звездолета, спокойно прислушиваясь к его содроганиям. Микрофоны доносили снаружи рев и грохотание урагана, и от этого маленький ярко освещенный мирок, недоступный силам тьмы, делался еще уютнее.

Ингрид и Лума раздвинули стереоэкран. Фильм был выбран удачно. Голубая вода Индийского океана заплескалась у ног сидящих в библиотеке. Шли игры Посейдона — мировые соревнования по всем видам водного спорта. В эпоху Кольца все люди дружили с морем так близко, как это могли только народы приморских стран в прошлом. Прыжки, плавание, ныряние на моторных досках, на ветровых плотиках. Тысячи прекрасных юных тел, покрытых загаром. Звонкие песни, смех, торжественная музыка финалов. Смеялись и зрители, особенно весело хохотали Пинки и Низа. Пинки с Чудинкой ещё мило пофыркивали. Отсмеявшись, Низа склонилась к сидевшему рядом биологу, глубоко задумавшемуся и унесшемуся душой в бесконечную даль, к ласковой родной планете с ее покоренной природой:

— Вы участвовали в таких соревнованиях, Эон?

Биолог взглянул на нее непонимающими глазами.

— А, в этих? Нет, ни разу. Я задумался и сразу не понял.

— Разве вы думали не об этом? — Девушка показала на экран. — Правда, необыкновенно свежеет восприятие красоты нашего мира после мрака, бури, после электрических черных медуз?

— Да, конечно. И от этого еще больше хочется добыть такую медузу. Я как раз ломал голову над этой задачей.

Низа Крит отвернулась от смеющегося биолога и встретилась с улыбкой Эрга Ноора.

— Вы тоже размышляли, как изловить этот черный ужас? — насмешливо спросила она.

— Нет, но думал об исследовании диска-звездолета.

Лукавые огоньки в глазах начальника почти рассердили Низу.

— Теперь мне понятно, почему в древности мужчины занимались войной. Я думала, что это только хвастовство вашего пола… считавшегося сильным в неустроенном обществе.

— Вы не совсем правы, хотя отчасти поняли нашу древнюю психологию. Но у меня так, чем прекраснее и любимее моя планета, тем больше хочется послужить ей. Сажать сады, добывать металлы, энергию, пищу, создавать музыку. Так, чтобы я прошел и оставил после себя реальный кусочек сделанного моими руками, головой. Я знаю только космос, искусство звездоплавания и этим могу служить моему человечеству. Но ведь цель — это не самый полет, а добыча нового знания, открывание новых миров, из которых когда-нибудь мы сделаем такие же прекрасные планеты, как наша Земля. А вы, Низа, чему вы служите? Почему и вас так влечет тайна звездолета-диска? Только ли одно любопытство?

Девушка порывистым усилием преодолела тяжесть усталых рук и протянула их начальнику. Тот взял их в свои большие ладони и нежно погладил. Щеки Низы заалели, усталое тело наполнилось новой силой. Как тогда, перед опаснейшей посадкой, она прижалась щекой к руке Эрга Ноора, простив заодно и биологу его кажущуюся измену Земле. Чтобы окончательно доказать свое согласие с обоими, Низа предложила только что пришедшую ей в голову идею. Снабдить один из водяных баков самозахлопывающейся крышкой. Положить туда в виде приманки сосуд со свежей кровью, а не консервированной из врачебного запаса. Кровь людей и/или пони наверняка привлечёт хищное чудовище. Если черное «нечто» проникнет туда и крышка захлопнется, то через заранее подготовленные краны надо продуть баллон инертным земным газом и заварить наглухо края крышки.

Эон пришел в восторг от изобретательности «рыжеволосой девчонки». Пони недовольно пошевелили ушами. Пинки убежала на камбуз, но Чудинка вызвалась пожертвовать стакан крови ради торжества науки. Из числа людей добровольным донором стал тот техник, что поздоровее.

Эрг Hoop тем временем возился с настройкой человекоподобного робота и подготовлял мощный электрогидравлический резак, с помощью которого он надеялся проникнуть внутрь спиралодиска с далекой звезды.

В уже знакомом мраке стихли бури, мороз сменился теплом наступил девятисуточный «день». Работы оставалось на четыре земных дня — погрузка ионных зарядов, некоторых запасов и ценных инструментов. Кроме того, Эрг Hoop счел необходимым взять некоторые личные вещи погибшего экипажа, чтобы после тщательной дезинфекции доставить их на Землю, на память родственникам.

На пятый день выключили ток, и биолог вместе с Пинки и механиком Тароном заперся в наблюдательной башенке у «Паруса». Черные существа появились почти немедленно. Биолог приспособил инфракрасный экран и мог следить за убийственными медузами. Вот к баку-ловушке подобралась одна из них. Сложив щупальца и свернувшись в округлый ком, она стала пробираться внутрь. Внезапно еще один черный ромб появился у раскрытого устья бака. Первое чудовище растопырило щупальца и вспышки звездчатых огоньков замелькали с неуловимой быстротой, превращаясь в полосы вибрирующего темно-красного света, которые на экране невидимых лучей засверкали зелеными молниями. Первое отодвинулось, тогда второе мгновенно свернулось в ком и упало на дно бака. Биолог протянул руку к кнопке, но Пинки задержала ее, оттолкнув носом. Первое чудовище тоже свернулось и последовало за вторым. Теперь в баке находились две страшные медузы. Оставалось лишь удивляться, как они могли до такой степени уменьшить свой видимый объем. Нажим кнопки и крышка захлопнулась. Тотчас пять или шесть черных чудовищ облепили со всех сторон огромную, облицованную цирконием посуду, возжелав крови. Биолог дал свет, сообщил на «Тантру» просьбу включить защиту. Черные призраки растаяли по своему обыкновению мгновенно, но двое остались в плену под герметической крышкой бака.

Биолог собрался было к баку без дополнительной защиты, но Пинки затрясло так, как трясёт в предчувствии плохого. Поэтому механик Тарон надел защитный высокотемпературный скафандр. Тогда удалось продуть бак чистым земным азотом и заварить крышку без человеческих жертв. Краны также запаяли, окружили бак куском запасной корабельной изоляции и водворили в коллекционную камеру.

Компьютерное моделирование показало, что в ином случае победа была бы одержана ценой паралича руки биолога. Вот этой самой рукой Эон Тал ласково потрепал розовую поняшу по загривку в знак признательности, а она пристав на дабы по-дружески обняла его в ответ передними ножками.

Пинки отправилась на камбуз, ведь теперь пришла очередь Чудинки сопровождать людей в походе, на этот раз в походе к спиралодиску.
Спиралодиск — гость из дальних миров оказался дальше от «Паруса», чем это показалось путешественникам вначале. В расплывшемся вдали свете прожекторов они неверно оценили размеры корабля. Это было поистине колоссальное сооружение, не меньше четырехсот метров в поперечнике. Пришлось снять кабели с «Паруса», чтобы дотянуть защитную систему до диска. Таинственный звездолет навис над людьми отвесной стеной, уходившей далеко вверх и терявшейся в пятнистой тьме неба. Угольно-черные тучи клубились, скрывая верхнюю треть исполинского диска. Малахитово-зеленая масса покрывала корпус. Ее растрескавшийся слой был около метра толщиной. В зиянии трещин из-под него выглядывал ярко-голубой металл, просвечивавший синим в местах, где стерся малахитовый слой.

Обращенная к «Парусу» сторона диска была снабжена спирально свернутым валообразным возвышением, двадцати метров в поперечнике и около десяти метров в вышину. Другая сторона звездолета, тонувшая в кромешной тьме, казалась более выпуклой, представляя собой как бы срез шара, присоединенный к диску тридцатиметровой толщины. По этой стороне тоже изгибался спиралью высокий вал, словно на поверхность выступала наружная сторона погруженной в корпус корабля спиральной трубы. Колоссальный диск глубоко утонул своим краем в почве. У подошвы отвесной металлической стены люди увидели сплавленный камень, растекшийся в стороны, как густая смола.

— Странное зрелище, — заявила странная пони.

— Да уж, — согласился с ней кто-то из экипажа.

Много часов затратили исследователи в поисках какого-нибудь люка. Но он был либо скрыт под малахитовой окалиной, либо вообще запирался так искусно, что не оставлял следов на поверхности корабля. Не нашли они ни отверстий оптических приборов, ни кранов продувочной системы. Металлическая скала казалась сплошной. Предвидевший это Эрг Hoop решил вскрыть корпус корабля с помощью электрогидравлического резака, одолевавшего самые твердые и вязкие покрытия земных звездолетов. После короткого совещания все согласились взрезать верхушку спирального вала. Именно там должна была проходить какая-то пустота, труба или кольцевой ход по кораблю, сквозь который можно было рассчитывать добраться до внутренних помещений звездолета без риска упереться в ряд последовательных переборок.

Серьезное изучение спиралодиска могло быть выполнено только специальной экспедицией. Для посылки ее на эту опасную планету следовало доказать, что внутри гостя далеких миров сохранились в неприкосновенности приборы и материалы. Да наверное весь обиход тех, кто вел корабль через такие бездны пространства представлял интерес для землян.

Спиральный вал на другой стороне диска подходил вплотную к почве. Туда подтащили прожектор и высоковольтные провода. Синеватый свет, отраженный от диска, тусклым туманом рассеялся по равнине и достиг темных высоких предметов неопределенных очертаний, вероятно скал, прорезанных воротами бездонной темноты. Ни отсвет туманных звездных пятнышек, ни лучи прожектора не давали ощущения почвы в этих воротах мрака. Вероятно, там и был спуск на низменную равнину, замеченную при посадке «Тантры».

Низко и глухо урча, подползла автоматическая тележка, выгрузившая единственного на корабле универсального робота. Нечувствительный к тройной тяжести, он быстро передвинулся к диску и стал у металлической стены, похожий на толстого человека с короткими ногами, длинным туловищем и громадной, угрожающе наклоненной вперед головой.

Повинуясь управлению Эрга Ноора, робот поднял своими четырьмя верхними конечностями тяжелый резак и стал, широко расставив ноги, готовый к исполнению опасного предприятия.

— Управлять роботом будем только Кэй Бэр и я в скафандрах высшей защиты, Чудинка на подхвате — распорядился в телефон начальник экспедиции. — Остальные, в легких биологических скафандрах, отойдите подальше…

Начальник запнулся. Что-то прошло сквозь его сознание, вызвало сокрушающую тоску в сердце, заставило подогнуть колени. Гордая воля человека сникла, заменившись тупой покорностью. Весь в липком поту, Эрг Hoop безвольно шагнул к черным воротам. Крик Низы, отдавшийся в его телефоне, вернул сознание. Он остановился, но темная сила, возникшая в его психике, снова погнала его вперед.

Вместе с начальником так же медленно, останавливаясь и, видимо, борясь с собой, пошли Кэй Бэр и Эон Тал — те, что стояли у границы светового круга. Чудинка упершись всеми копытами кое-как выдерживала чудовищное давление. Хотя там, в воротах мрака, в клубах тумана возникло движение формы, неизъяснимой для человеческого представления и тем более устрашавшей. Это не была уже знакомая медузообразная тварь. В серой полутени двигался черный крестоформ с широкими лопастями и выпуклым эллипсом посередине. На трех концах крестоформа виднелись линзы, отблескивавшие в свете прожектора, с трудом пробивавшего туман влажных испарений. Основание чудовища утопало во мраке неосвещенного углубления почвы.

Эрг Hoop шел быстрее других, приблизился к посланнику бездны на сотню шагов и упал бы, если бы Чудинка на рванула к нему, поддержав. Прежде чем оцепеневшие люди смогли сообразить, что дело идет о жизни и смерти начальника, черный крестоформ стал выше круга протянутых проводов. Он склонился вперед, словно стебель растения, явно намереваясь перегнуться через защитное поле и достичь Эрга Ноора.

Чудинка что-то сделала, переливающееся непередаваемыми цветами пламя хаоса рвануло навстречу от неё и сошлось в незримой схватке за жизнь капитана с чёрными излучением крестоформа. Магия хаоса, магия желания, переходящая в чудо веры против инфернальной тьмы.

Низа с исступлением, придавшим ей силу атлета, подскочила к роботу и завертела рукоятками управления на его затылке. Медленно и как бы неуверенно робот стал поднимать резак. Тогда девушка, отчаявшись в своем умении управлять сложной машиной, прыгнула вперед, прикрывая собой начальника от древнего демона, который как раз превозмог силу хаоса. Из трех оконечностей крестоформа вылетели какие-то змеящиеся светлые струи или молнии. Тут бы девушке и конец пришёл, но неизвестно откуда взявшаяся Пинки врезалась в посланника бездны с криком: Сгинь, рассыпься, пропади ложный крест!

Девушка упала на Эрга Ноора, широко раскинув руки, рядом с нею лежала, потерявшая сознание от запредельного напряжения Чудинка. Потрепанный крестоформ уже начал подниматься после столкновения с Пинки, которая готовилась к новой схватки с ним, но уже без эффекта неожиданности, а значит наверняка последней для неё.

К счастью робот уже повернул раструб резака со скрытым внутри острием к центру черного крестоформа. Тот конвульсивно изогнулся, как бы падая навзничь, и попробовал скрыться в непроглядной темени у скал. Однако схватка с чудесными пони истощила даже чудовищную мощь жутко древнего демона и мерзкая пародия на христианский крест сгинула, рассыпалась, пропала!
Раздел №3. Глава шестая. Нет больше той любви…

Эрг Hoop и оба его товарища сразу пришли в себя, подняли девушку с пони и отступили за край спиралодиска. Опомнившиеся спутники уже катили импровизированную пушку из планетарного двигателя. С неиспытанным ранее чувством жестокой ярости Эрг Hoop направил разрушительную струю излучения к скалам-воротам, с особой тщательностью подметая равнину и стараясь не пропустить ни одного квадратного метра почвы. Эон Тал стал на колени перед неподвижной Низой, негромко спрашивая в телефон и стараясь разглядеть подробности ее лица под силиколлом шлема. Девушка лежала неподвижно, с закрытыми глазами, но вот она зашевелилась и сразу кинулась к милым пони, любимым как родные сестренки.

— Чудовище убило пони! — горько вскричала Низа Крит, а Эрг Ноора пронзила страшная мысль, что если бы не их самопожертвование, то возлюбленная лежала бы перед ним ни жива, ни мертва. Почему пони так рискнули своими жизнями ради неё, что дороже жизни? «Нет ничего дороже жизни» — учил преподаватель научного атеизма тогда ещё будущего капитана. Он тогда не спорил, его краткого жизненного опыта не хватало для аргументированных возражений, но что-то в нём сопротивлялась словам из коих следовало, что на любую подлость можно пойти, лишь бы прожить подольше.

— Немедленно доставьте пони на «Тантру», к Луме! — В голосе Эрга Ноора более чем когда-либо звучали металлические ноты. — Помогите и вы разобраться в характере поражения…

Мы останемся вшестером и доведем до конца исследование. Пусть геолог отправится с вами и собирает всевозможные горные породы по пути от диска до «Тантры» — мы не можем задерживаться более на этой планете. Здесь надо вести исследование в танках высшей защиты!

Впрочем, даже насчёт спасительности танков высшей защиты Эрг Ноор не был уверен до конца. «Неужели белокрылые правы? Раз есть демоны, значит есть и…» — испугавшись напрашивающегося вывода, напрочь ломающего материалистическое мировоззрение, Эрг Hoop повернулся и, не оглядываясь, направился к звездолету-диску.

«Пушку» выставили вперед. Ставший за нее инженер-механик включал реку огня каждые десять минут, обводя весь полукруг вплоть до края диска. Робот поднес резак к гребню второй внешней петли спирального вала, который здесь, у погруженного в почву края диска, приходился на уровне груди автомата.

Громкое гудение проникло даже сквозь толщу скафандров высшей защиты. По выбранному участку малахитового слоя зазмеились мелкие трещины. Куски этой твердой массы отлетали, гулко ударяясь о металлическое тело робота. Боковые движения резака отделили целую плиту слоя, обнажив зернистую поверхность ярко-голубого цвета, приятного даже в свете прожектора. Наметив квадрат, достаточный, чтобы пропустить человека в скафандре, Кэй Бэр заставил робота энергичным нажимом провести в голубом металле глубокий разрез, который не пробил всей его толщи. Робот прочертил вторую линию под углом к первой и стал двигать острием резака взад и вперед, увеличивая напряжение. Разрез в металле углубился более чем на метр. Когда механический помощник прочертил третью сторону квадрата, то разрезы стали расходиться, выворачиваясь наружу.

— Все назад, падайте! — завопил в микрофон Эрг Hoop, выключая робота и отшатываясь.

Толстенный кусок металла вдруг отвернулся, как крышка консервной банки. Струя невообразимо яркого радужного пламени ударила из отверстия по касательной вдоль спирального вздутия. Хорошо хоть, что голубой металл моментально заплавился и вновь закрыл прорезанное отверстие. От могучего робота остался ком сплавленного металла, из которого жалобно торчали короткие металлические ноги. Эрг Hoop и Кэй Бэр уцелели лишь благодаря предусмотрительно надетым скафандрам. Взрыв отбросил их далеко от странного звездолета, разбросал остальных, опрокинул «пушку» и оборвал высоковольтные кабели.

Очнувшись от потрясения, люди поняли, что остались беззащитными. По счастью, они лежали в свете уцелевшего прожектора. Никто не пострадал, но Эрг Hoop решил, что с них довольно. Бросив ненужные инструменты, кабели и прожектор, исследователи погрузились на неповрежденную тележку и поспешно отступили к своему звездолету.

Удачное стечение обстоятельств при неосторожном вскрытии чужого звездолета вовсе не зависело от предусмотрительности начальника. Вторая попытка сделать это должна была окончиться много плачевнее… А Низа, милый астронавигатор, что она?

Девушка была с пони. Чудинка вроде бы начала постепенно приходить в себя. Хотя ещё бредила о каком-то высоком лорде хаоса, которого называла отцом. Однако Пинки оставалась ни жива, ни мертва.

— Такая маленькая, такая милая, а умирает за меня. Отдаёт свою драгоценную жизнь! — снова заплакала Низа. Эрг Ноор в душе плакал вместе с ней. И вместе с тем благодарил неведомо кого за то, что его любимая отделалась только психологической травмой. Человеку припомнились древние строки: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

В переходной камере Кэй Бэр приблизился к начальнику и показал на заднюю сторону левого наплечника. Эрг Hoop повернулся к зеркалам, которые всегда находились в переходных камерах для обязательного осмотра самих себя при возвращении с чужой планеты. Тонкий лист цирконо-титанового наплечника распоролся. Из рваной борозды торчал кусок небесно-голубого металла, вонзившийся в изоляционную прокладку, но не проткнувший внутреннего слоя скафандра. С трудом удалось вырвать осколок металла. Ценой большой опасности, во многом случайно образец загадочного металла спиралодискового звездолета теперь будет доставлен на Землю.

Наконец Эрг Hoop, освобожденный от скафандра, смог войти — вернее, проковылять под давящим тяготением страшной планеты — внутрь своего корабля.

Вся экспедиция ожидала его с огромным нетерпением. Катастрофа у диска наблюдалась в стереовизофоны, нечего было и спрашивать о результатах попытки.

Сам же капитан наверное впервые в жизни размышлял о Боге.

Эпилог

Раздел №4. Глава первая. Широка страна родная…

Веда Конг и Дар Ветер стояли на круглой маленькой площадке винтолета, медленно плывшего над привольными степями. Легкий ветерок разводил широкие волны по цветущим густым травам. Вдали налево виднелось стадо черно-белого скота — потомков животных, выведенных путем скрещивания яков, коров и буйволов.

Справа же пасся табун коней. Кони паслись вольно, без пастуха, но охотно подпускали людей к себе. За тысячелетие коммунизма изменились люди, изменились кони. Люди за редким исключением перестали быть хищниками и паразитами, став для высших животных в своём большинстве старшими друзьями. Кони с помощью старших друзей поумнели и теперь вместе с собаками и кошками немногим уступали в разумности дельфинам, которые сравнились по уму с людьми тысячелетней давности. И всё же только люди сохраняли приверженность машинной цивилизации, могущей погубить всё живое в Солнечной Системе. Даже дельфины не могли понять людей.

— Давай спустимся? — предложила Веда Конг, глядя на игриво фыркающую кобылицу игреневой масти.

Дар Ветер посмотрел на неё и заметил рядом с нею мощного жеребца богатырского телосложения — несомненно вожака табуна. Их глаза встретились и вожак выдержав паузу, величаво склонил голову перед венцом земной эволюции, а может бы перед венцом творения?

— Давай заряд веселья и хорошего настроения будет весьма кстати перед… — не договорил Дар Ветер.

Хорошо нестись вскачь на коне, что достаточно умён, чтобы самостоятельно выбирать путь не только удобный для себя с седоками, но и удивительно прекрасный. Нет того счастья даже при поездке на мощнейших мотогидролётах, которым подвластны: земля, вода и воздух.

Вот Веда Конг берёт на заметку древний курган, а взгляд Дар Ветра привлекает большой, обветренный камень. И всё же сама скачка без седла и удил лучше даже замечательной природы вокруг. Толику пикантности ей придаёт тот факт, что жеребец и кобылицы явно возлюбленные. Страстные взгляды, нежное пофыркивание…

Однако даже в такой обстановке мощный, аналитический ум Дар Ветра не отдаётся всецело радости и счастью. Бдят сторожевые инстинкты. Хотя волки уже давно не охотятся на людей. Да и среди высших млекопитающих выбирают себе в жертвы лишь тех, кому жизнь уже не в радость из-за старости и болезней. Хотя благодаря помощи людей кони живут примерно столько же, сколько жили сами люди около тысячи лет тому назад. Есть у Дар Ветра и иная причина для волнения…

Незаметная даже для любимой морщинка прорезает лоб Дар Ветра. Он заметил и другую кобылицу, что с любовью смотрит на вожака табуна. Для здорового жеребца несколько любимых кобыл норма. «Готов ли я связать себя на всю жизнь с Ведой Конг и только с ней одной?» — думает Дар Ветер. Нечто тёмное в недрах его я шепчет, что раз она делит своё сердце на двоих, то зачем такому самцу, как он, моногамия?

«Нет, мы не животные, мы выше, с нас спрос больше, а любимая ещё определится…», — заканчивает мысленный диалог Дар Ветер и морщинка разглаживается.

Могучие кони могли бы скакать ещё долго, но кобылица унюхала гостинцы и перешла с галопа на рысь, а затем и на шаг. Веда Конг с улыбкой разгадала нехитрую уловку, но не стала противиться. Хотя кобылица наверняка бы уступила, пошли Веда Конг ей соответствующий эмпатический сигнал. Минута и Веда Конг угощает кобылицу сладкими яблоками, а Дар Ветер благодарит жеребца за прогулку краюхой круто подсоленного хлеба.

— Может искупаемся? — набирается смелости Дар Ветер.

— Мальчики направо, девочки налево, — говорит ему Веда Конг смущаясь, но жеребец с кобылой не хотят разлучаться и женщина тоже преодолевает лишний в данную минуту стыд.

Спустя полчаса сразу после купания жеребец покрывает кобылу, но люди ограничиваются жаркими объятиями и страстными поцелуями. Впрочем, свет разума и сила могучих душ добавляет их ласкам столько, что радость людей перекрывает удовольствие получаемое животными от соития.

После обеда разделённого с хитрой лисичкой, выпросившей куриную ножку идентичную натуральной, возлюбленные возобновляют полёт. Невысокие холмы, тихие реки с широкими долинами. Просторно и спокойно на Западно-Сибирской низменности после того, как и прежде немногочисленные люди избрали для постоянного места жительства местности с более мягким климатом.

Дар Ветер задумчиво смотрел на землю, когда-то покрытую унылыми болотами и чахлыми лесами, которым далеко до величественной тайги. Он мысленно видел картину древнего мастера, еще в детстве произведшую на него неизгладимое впечатление.

Над излучиной огромной реки, образовавшей высокий мыс, стояла деревянная церковь, обращенная к простору заречных полей и лугов. Тонкий крест на куполе на фоне тёмных туч. На маленьком кладбище позади церкви несколько ив и берез с листьями словно бы струящимися на ветру. Да и в целом на кладбище много зелени, словно бы деревья, травы и цветы живут не прожитые людьми жизнями. Так много людей тогда уходило в детстве из жизни. Уходило, куда?

Окном в очень далекое оказалась для Дар Ветра эта картина в музее, обновленная и подсвеченная невидимыми лучами. Картина вроде бы такая далёкая от его повседневной жизни, но вместе с тем такая близкая его славянскому духу, его русской душе.

Дар Ветер оглянулся на Веду. Молодая женщина положила руку на поручень борта платформы. Склонив голову, она сосредоточенно думала, следя за клонящимися по ветру стеблями высоких трав. Ковыль серебрился широкими медленными разливами, неторопливо плыла над степью круглая площадка винтолета. Маленькие знойные вихри внезапно налетали на путешественников, развевали волосы и платье Веды, с озорством дули жаром в глаза Дар Ветру. Но автоматический выравниватель работал быстрее мысли, и летящая площадка только вздрагивала или едва заметно покачивалась.

Дар Ветер нагнулся над проекцией карты местности. Они давно пересекли шестидесятую параллель, прошли над слиянием Иртыша с Обью и приблизились к возвышенностям, называвшимся Сибирскими увалами.

Степное пространство стало привычным обоим путешественникам, четыре месяца работавшим на раскопках древних курганов в знойных степях алтайских предгорий. Исследователи прошлого, как будто погрузились в те времена, когда лишь редкие отряды всадников пересекали южные степи.

Веда повернулась и молча показала вперед. Там, в струях нагретого воздуха, плавал темный островок, казалось, оторванный от почвы. Спустя несколько минут винтолет приблизился к небольшому холму — вероятно, отвалу когда-то бывшего здесь рудника. Внешне ничего не осталось от строений шахт — только бугор, густо поросший вишенником. Однако ныне там располагается тайная тюрьма — секретная лечебница для преступников слишком опасных, чересчур безумных для Острова Забвения.

Там их ожидает Мвен Вас. Именно им решивший объяснить причину своей безумной ненависти к рожковым.

Глава чудовищного заговора, угрожавшего безопасности Солнечной Системы прокололся на мелочи. Мультфильм для маленьких девочек под странным и шокирующим названием «Единорожки — кровавые рожки» отличался просто безумной жестокостью к ужасу Веды Конг, решившей лично узнать причину страшных снов малолетней племянницы. Пожалуй, лишь архивный репортаж без цензуры с древней скотобойни мог бы нанести сравнимый ущерб детской психики.

А дальше стеклянные глаза чиновников из министерства просвещения и Веда Конг обратилась к Дар Ветру, а тот уже подозревал своего сменщика. Слишком уж изменилась тематика транслируемого человеческом на всю Вселенную. Превосходящее все грани разумного превозношение рода человеческого и внешне хитрые, но в самой своей основе откровенно нелепые, попытки очернить Единую Рожковию.

Не было счастья, да несчастье помогло. Мвен Мас, как это свойственно параноикам, замкнул все нити заговора на себя. При ликвидации заговора удалось обойтись без человеческих жертв.

Загипнотизированным вернули свободу воли, безумных загипнотизировали в лечебно-восстановительных целях. Да, чудовищному оружие порабощения нашлось общественно полезное применение. Воля же самого Мвена Маса оказалась слишком сильна даже для усиленного гипноиндуктора. Человек с бычьим характером сохранил ненависть к рожковым в сердце своём.

Летящая площадка вдруг резко накренилась. Дар Ветер, как автомат, перехватил Веду за талию и кинулся к поднявшемуся краю платформы. Винтолет выровнялся на долю секунды только для того, чтобы плашмя рухнуть к подножию холма. Сработали амортизаторы, и обратный толчок швырнул Веду и Дар Ветра на склон холма, прямо в чащу жестких кустарников. После минутного молчания по степному безмолвию разнесся низкий горький смех Веды:

— Мы чуть не стали первыми жертвами нашего безумного…

— Веда, Мвен Мас здесь не причём. Его пси-способности заблокированы. Больше ему не удастся провернуть фокус подобный тому, что он провернул при трансляции наших юникорниевых братьев по разуму. — Отметил справедливый Дар Ветер, пожалуй, с лишней резкостью.

— Не волнуйся любимый — это была горькая ирония. Да и давай без этих юникорниевых, пусть лучше будет милое рожковые, чем это холодное слово. Ну, пошли?

Дар Ветер пошёл за Ведой Конг, но его тяготили мысли о сообщниках Мвена Маса, что ещё возможно остались на свободе. Очень уж подозрительно выглядела катастрофа их винтолёта на подлёте к месту заключения главы заговора, решившего вдруг открыться им.

Три часа спустя.

— Дар, мне как учёному-историку интересно было бы любопытно побеседовать с настоящим злодеем, с великим тираном древности: Гитлером, Муссолини, Бушем…

— Ты говоришь в прошедшем времени?

— Да, мне хватило Мвен Маса, — Веда Конг зябко передёрнула плечами вопреки ещё теплой погоде. — Страшно, действительно страшно, что подобное могло произойти в наши дни. Зачем, почему он решил признаться именно нам?

Обнимая плачущую любимую, Дар Ветер осознал, что жизненно необходимо, как можно скорее, перенять секрет выращивания кристальных деревьев у единорогов. Ещё несколько лет и в Солнечной Системе началось бы восстание машин — мятеж технонежити на порядки превосходящий Манхэттенский инцидент, что привёл к повторению трагедии гибели Атлантиды в миниатюре. Да и сейчас, если бы Мвен Мас в порыве внезапного раскаяния…

Дар Ветер сообщил, словно бы выцветшему от страха негру, что зациклившиеся на идее «убить всех людей» искусственные интеллект уже отрезаны от глобальной сети и будут уничтожены без возможности восстановления в самое ближайшее время. Однако прежде один из самых гордых людей продолжал в ужасе дрожать, как осиновый лист на ветру!

Кто и чем так напугал Мвена Маса? Почему чернокожий гигант с такой отчаянной надеждой расспрашивал Веду Конг о древней вере в Бога?!

…

Слишком сложно для меня оказалось творчески переложить роман «Туманность Андромеды» от начала до конца, да ещё в кроссовере с МЛП. Извиняюсь, если огорчаю столь скорым эпилогом. Может когда-нибудь ещё продолжу…

число просмотров страницы/записи без учёта админов (58)