Информационная продукция для детей, достигших возраста шестнадцати лет (16+)

Философский пролог о ксенофилии и ксенофобии

Однажды в детстве Корин спросил, а можно ли жениться на гномке, чтобы иметь просто так множество тех чудесных вещей, которые производит подземный народ. Тогда король по-настоящему разгневался. «Неужели король настолько беден, чтобы исправлять положение женитьбой на подземной богачке?! Неужели владетели гор могут унизиться до союза с жителями пещер?! Их богатства ничто перед королевской властью!». Но допустим, что это касалось лишь гномов…

Но ведь есть ещё и традиция. Даже Нарнийцы разбавили свою кровь кровью волшебных существ, но не род властителей маленького, но гордого королевства. По крайней мере, если верить той родословной правящей династии Орландии, которую ещё отец короля Лун повелел преподавать в государственных школах, как единственно верную. Так может ли Корин забыть о традициях, забыть о воле предков, забыть о хранимой чистоте крови?

Впрочем, теперь Корин не наследный принц. Теперь он может позволит себе, если не всё, то многое. Теперь он не обязан свято чтить волю дедов, сосредоточенную в фигуре отца. Он может свободно якшаться со сказочными существами, которые ему куда ближе людей. Ведь в людях слишком много подобострастия перед особой королевской крови. А вот грифоница остаётся вольной птицей и свободолюбивой кошкой. Она похоже вовсе не считает людей венцом творения, расой господ. Да и титул принца много ли значит для Гильдии?

Тем ценнее её дружба, её согласие подставить спину под седока. Корин не унижал себя просьбой, но и грифоница не могла предложить себя в качестве ездового животного. А потому, даже когда уже оба поняли, что в общем-то никто не против, пришлось ждать случая. И такой случай не заставил себя долго ждать после следующего происшествия.

Они тогда гуляли втроём по лесу близ Анварда с рыжей плутовкой лисой Алисой. Лисе Алисе не в первой гулять в компании высокородных людей. Говорят для одного высокородного человека она была подругой, может быть даже особенной подругой? В своей звериной форме Алиса вроде бы почти обычная лиса крупного размера с тщательно ухоженной шёрсткой, если не заглядывать в глаза, где помимо звериной хитрости виден настоящий разум. И вот Алиса выиграла у Гильдии в какой-то пустячной игре и в качестве приза выбрала поездку верхом с лукавой улыбкой на устах. Корин думал, что Гильдия возмущённо захлопает крыльями, ударит хвостом по земле, но нет, она согласилась. Почему-то бросив быстрый взгляд на него.

Лиса Алиса начала преображение: вертикальное положение тела, передние лапки меняются на почти человеческие руки покрытые короткой шёрсткой, задние лапки принимаю форму почти человеческих ног… Банальная смена облика со звериного на человекоподобный. Вот принц и не смотрел дальше, размышляя о причинах согласия Гильдии, а потом широко улыбнулся.

Речь шла о вылазке в Тархистан, о вылазке искателей приключений, а не военных разведчиков. Да и не то, чтобы принц Корин всерьёз рассчитывал найти клад, указанный на подозрительно хорошо сохранившейся якобы многовековой карте, выигранной в карты у толстяка Бомбура. Что же вело принцем на самом деле?

Вот и грифоница Гильдия поинтересовалась, при встрече близ вершины горы Пир. Принц подумал бы напустить дипломатического тумана, но вспомнив мерзкую рожу Тархистанского посла честно признался: — Да, вот захотелось на волю вольную!

Глава №1. Человек и грифоница

Слова принца о воле вольной вызвали весёлый клёкот, но главное грифоница удовлетворилась честным ответом. Однако спину подставлять не спешила. Принцу пришлось снять сапоги, отряхнуть одежду и даже протереть руки снегом, который так высоко в горах можно найти и в тёплое время года. И всё-же же это было далеко не всё:

— Сокровище пополам, — сказал принц, как только Гильдия завела речь.

И… — протянула та.

— Расходы за мой счёт

И…

— Какое ещё и?! —взорвался, наконец, Корин.

— И ты чистишь мои перышки после полёта, — сказала Гильдия, издав затем непереводимый горловой звук. Однако принцу почудилась в нём насмешка. Хотя была ли насмешка на самом деле?

Принц уже было собирался развернуться и молча уйти, даже спиной демонстрируя презрение к столь наглому предложению. Однако его живого воображения хватило для того, чтобы представить себя на месте Гильдии. Каково это час за часом служить ездовым животным, когда ты разумен и понимаешь, как унизительно уподобляться ездовому животному!

— Я согласен.

— И после полёта обратно тоже, — сказала Гильдия, не рассчитывавшая на согласие принца, но и не смевшая просто так отказать товарищу, почти другу, причём не по причине его высокого титула.

— Я согласен!

— Хорошо, но только быстро! — вынуждена была ответить грифоница у которой были другие планы на ближайшие несколько дней. Гильдия сначала на часок улетела, чтобы утрясти дела, а не склонный к философским размышлениям принц воспользовался удачной возможностью, чтобы немного подремать.

После возвращения Гильдии, принцу пришлось снова снять сапоги, отряхнуть одежду и даже опять протереть руки снегом. Ещё пара минут подготовки и Гильдия берёт разбег. «Такие сравнительно маленькие крылья, а поднимает свои пятьсот фунтов, мои триста и ещё снаряжение»— пришло в голову принцу, прежде не считавшего грифонов волшебными созданиями.

Хотя, конечно, эти мысли были на заднем фоне. «Я лечу, мы летим!» — вот, что доминировало в сознании, а может и в душе принца.

Однако люди привыкают ко всем, вот и счастье Корина притупилось уже через полчаса от начала полёта. Мысли боевого принца перешли на армейскую службу грифонов. В войсках Орландии грифоны после начала недавней армейской реформы начали служить штурмовыми истребителями. Окованный металлом клюв, острые насадки на когтях, а у некоторых мастеров даже метательные перья из какого-то лёгкого, серебристого материала, что из глубин Бисма. И при этом интеллект почти не уступающий человеческому. Да, грифон серьёзный противник даже для тёмного рыцаря владычицы мрака и девства Зардины или чемпиона кровавого бога, Азарота.

И всё-же больше принца Корина занимал сам полёт на Гильдии. Не страх упасть, хотя упряжи минимум по причине разумности оседланной, но именно разумность и служит лучшей гарантией целостности седока. Лететь оказалось неожиданно приятно, ведь под ним: мягкие перья, тёплая шкура, сильные мышцы по своему прекрасной женщины, как следствие эйфорический восторг и что-то ещё, неизведанной прежде. Приятно, очень приятно, слишком приятно?

Пролёт через большое облако, что вопреки детским мечтаниям об облаках из сахарной ваты, оказалось как плотный туман. сбил эйфорию у Корина, погасил непонятное чувство и даже немного разозлил принца:

— Это ещё зачем!

— Да, так на всякий случай, — ответила Гильдия с заметным смущением в голосе, причина коего осталась тайной для Корина.

Принцу даже захотелось хотелось ответить резко, но Корин, надо отдать ему должное, смог промолчать и сошёл за умного. До маленького оазиса в буквальном смысле слова на пару пальм, они добрались в молчании. Впрочем, Корин не скучал. Принц любовался несколько однообразным, но зато впервые видимым с такой высоты пейзажем Великой Пустыни. Размышлял же принц о том, что мужчине женщину не понять, а ещё просто наслаждался полётом.

— А почему…?

— Почему я не довезла триста фунтов груза без отдыха до места назначения в глубине Тархистана? — риторическим вопросом на глупый вопрос ответила грифоница.

«Гильдия умна, может быть и не уступает по уму человеческим девушкам», — пришло Корину в голову.

По уговору принц должен был чистить перышки грифонице лишь на конечной остановке. Однако ему захотелось сделать приятное спутнице. Курлыкающие звуки, приподнятые крылья, чуть подрагивающая кисточка на кончике хвоста… наверное удалось?

Да и самому принцу было приятно чистить пёрышки, одни нежные, другие упругие. Принц даже немного возбудился от чего сразу покраснел и переключил своё внимание на съестное.

На одной из двух пальм микроскопического оазиса оказались спелые фрукты, а может быть ягоды. Главное, что грифоница признала их съедобными для людей. Так, что принц сэкономил запасённые продукты, а вот Гильдии пришлось глотать кусочки вяленого мяса. Увы, но в оазисе не оказалось даже ящериц.

Воды в маленьком родничке было мало, но по очереди товарищи всё-же смогли напиться и тут наступил вечер, а с ним неожиданный холод. Да, похоже занесённая ветрами из страны великанов большое облако оказалось с сюрпризом, может в его глубине затаилась редкая химера — дочь северного ветра и морозной ундины?

Принц молча трясся от холода, кляня себя за непредусмотрительность. Хотя как предусмотреть, что не посреди зимы, а в разгар весны так далеко на юге будет почти морозно?

В конце-концов Гильдия, видя страдания товарища, разрешила прижаться парню к её тёплому боку. Утром же принц обнаружил на себя неожиданно теплое и уютное одеяло. «Странно, а мне казалось, что путешествую с Гильдией…» — однако тут принц окончательно проснулся и осознал, что находится под крылом грифоницы. Корину хотелось понежиться ещё, но принц поспешил выбраться, пока, Гильдия не проснулась. Принц не смог вспомнить, насколько интимным считается у грифонов пустить кого-нибудь под крыло. По легенде одному из древних принцев Нарнии пришлось жениться на дриаде из-за того, что он по незнанию сорвал цветок невинности с её древа.

Хотя на небе ещё вели свой космический танец живые звёзды Нарнии, принц не стал прижиматься к Гильдии по ранее указанной причине, а трястись от холода в одиночку ради лишнего часа сна, рискуя простудиться, было бы глупо. Вот Корин и погрузился в несвойственные ему философские размышления: — Кто мы и куда мы идём? Истинно всемогущ ли Отец благого Аслана, а если так, то почему существуют страдания и горе?

Однако вечные вопросы оказались непосильны для разума ещё юного принца и молодой человек погрузился в размышления о женитьбе. Ещё пару лет тому назад казалось, что размышлять не о чем. Сьюзен, только Сьюзен, только прекраснейшая из королев!

Умница, красавица, избранница Аслана… Отец с таким предвкушением ждал предстоящую помолвку сына, что казалось, жениться будет он сам. Хотя, конечно, король Лун хранит верность безвременно покинувшей мир супруге, что ждёт его в Стране Аслана, где они будут любить друг друга вечно, как ангелы!

Об ангелах же Корину рассказала тихая и нежная, но при этом отважная, Люси, которую тогда была ещё совсем юной девушкой. Тот разговор с Люси стал последним, ведь Пэвенси исчезли из Нарнии во время охоты на белого оленя зимой 1015 года от сотворения мира. Отца тогда хватил удар, если бы не чудесное исцеление милосердными сестрами, что пожертвовали своими волшебными рожками ради любимого короля…

Тогда казалось, что отец, наконец-то, оставит ксенофобию и он оставил её. Даже самолично чистил копыта, ставящим беспомощными из любви к нему созданиям. Однако потом рожки у единорожек отрасли и король Лун в итоге ограничился тем, что де-факто возвысил расу единорогов над всеми разумными конями, а своим любимицам даже устроил браки с кентаврами, которые в Орландии по традиции третьи после людей и гномов в негласной иерархии.

В Нарнии же людей не осталось. Вот король Лун и стал разрешать придворным дамам приводить дочерей на смотрины сыну. Не все они кисейные барышни: рыжеволосая, хитрая, как лиса, Анита отлично стреляет из лука; на вид удивительно спокойная, внешне безмятежная София за мудрыми книгами готова отправиться хоть в Тархистан; черноокая Агата со словно бы поглощающей свет волшебной палочкой из эбенового дерева. Агату Корин, честно говоря, немного побаивается, есть в ней что-то… Откуда она только взялась при дворе?

И всё-же даже эти три вышеперечисленные девушки благородного происхождения видят в Корине в первую очередь не юношу, а принца. Это знание губит ростки любви в его сердце на корню!

От таких размышлений принц разнервничался, начал быстро ходить туда-сюда и в конце-концов нагулял такой аппетит, что решил заняться готовкой. Не сказать, чтобы принц приготовил суп достойный короля. Всё-же запах густой, наваристой похлёбки разбудил Гильду и она поела прямо из котелка, порою оглушительно стуча клювом, в то время как принц съел миску той же похлёбки.
Затем после некоторого сомнения парень на сладкое съел липкое лакомство приготовленное на островах по тархистанскому рецепту и купленное по случаю с большой скидкой у какого-то чёрного гнома в Подземье после пьянки с толстяком Бомбуром.

Четыре часа спустя.

— Если я ещё раз приземлюсь из-за того, что тебе надо отойти за бархан, то не знаю, что с тобой сделаю! — грозно нахохлившись и воинственно распушив перья, заявила Гильдия.

— Я и сам не знаю, что мне с собой делать.

— Можем вернуться, я никому не расскажу из-за чего именно мы вернёмся, — великодушно предложила грифоница. Однако этого не потребовалось. Травяной сбор от знакомой Гильдии цветочной феи всё-же одолел недуг.

Наступило обеденное время, но принц не рискнул обедать. Гильдия же отправилась поохотиться, свежатину приятнее клевать, да и запасы разумно экономить при удобном случае. Принц тем временем пришил оторвавшуюся пуговицу, переложил вещи в рюкзаке и вдруг заслышал какой-то звук из пещеры неподалёку.

Благоразумно было бы оставить разведку до возвращения напарницы и смелый, но не глупый, принц так бы и сделал. Однако при одной только мысли о том, что ему придётся покинуть возможно нуждающееся в помощи создание на душе стало так гадко… Поэтоиу взяв в правую руку обнажённый меч, а левую положив на перевязь с метательными ножами, принц в зачарованных очках ночного видения, двинулся под своды пещеры.

Конский волос, вряд ли так далеко от Орландии бродит разумный конь, но с другой стороны Игого и Уинни со своими новыми друзьями смогли же сбежать из глубин Тархистана. Хотя вдруг там конные разбойники?

Благоразумие вот-вот взяло бы верх, но тут принц услышал: — помогите, помогите Аслана ради!

Глава №2. Человек и кентаврица

Один единственный общепонятный язык на весь мир, но на севере свои нюансы. Да ещё призыв Аслана и нечто лошадиное в речи, не ржание, но для коренного жителя Орландии или Нарнии вполне уловимое. Меч в ножны, а метательные ножи на перевязи скрытого ношения, далеко не каждый сразу заметит. И всё-же юная кентаврица страшно испугалась, вжалась в стену и даже попыталась просочиться сквозь щель, куда и худощавая знакомая принца — рыжая красавица лиса Алиса затруднилась бы пролезть.

— Я принц Орландии Корин! — как можно увереннее представился спаситель и кентаврица расслабилась, а потом её тело обмякло. Принц метнулся, пульс прощупывается, всего лишь обморок. Лошадиная часть вроде в порядке, в оазисе хватает зелени, но человеческой живот впал от голода.

«Похоже она была в плену у кого-то из тёмных рыцарей Зардины», — определил принц по отсутствию следов кнутов прислужников кровавого Азарота и тех, что оставляет извращённая похоть служителей Таш. После чего немного расслабился, перед тем как собраться с силами для переноски, но тут же понял, что лучше не тревожить истощённую кентаврицу. Вместо этого принц перетащил запасы поближе к ней, а для Гильдии оставил объяснительную записку приколотую именным кинжалом к сухому дереву.

На этот раз принц использовал лучшие запасы, которые приберегал для празднования обретения сокровищ, либо для утешения на случай, если впереди возвращение с пустыми руками. Лучшие грибы для бульона, которым нет равных на Земле. До сих пор душистая лепёшка от дриады хлебного дерева. И наконец, фиал с соком солнечных ягод, который даже короли используют лишь, как лекарство, но как не пролить драгоценные капли?

Белле снился сон, но она не понимала, что спит. Во сне она видела Рене-тархана, тёмного рыцаря Зардины с сединою на висках, её не злого хозяина, что предлагал ей напиток забвения из драгоценных цветов, растущих в мире Зардины. Цветов, что даруют смерть, которая лучше жизни по вере служителей Госпожи Ночи.

— Верю, нет, знаю от брата своего, что принёс глаза в жертву Госпоже и обрёл истинно тёмное зрение, выпьешь и окажешься в тёмнолунном мире нашей богини, где пленные звёзды бьются в силках темноты. Сама Зардина сделает тебя одной из своих любимых питомиц. Госпожа Ночи будет прикасаться своими божественными руками к твоей шёрстки, что из молочно-белой станет белоснежной. Только согласись! Согласись, что значат земные наслаждения по сравнению с божественной любовью?!

И такая вера была в словах Рене, что Белла вновь заколебалась, но тут сон разошёлся с воспоминаниями, ведь целомудренный рыцарь владычицы мрака и девства, конечно, не целовал её в уста.

— Что это значит, неужели вы?! —испугалась, что попала из огня да в полымя Белла. Принц вместо ответа молчал протянул ополовиненный фиал и теперь глаза Беллы расширились не в ужасе, а в изумлении от величия жертвы принца.

— Я, простите… — но тут появление Гильдии прервало неловкий лепет смущённой кентаврицы.

Шум, гам. Гильдия успела, и похвалить принца за жертву, и поругать. Однако ругала человека грифоница не за вынужденный поцелуй, а за то, что он даже не предложил девственной кентаврице накидку для её человеческой части. Старая, что прикрывала её девственные груди, истрепалась донельзя. Смущённый принц отошёл в сторонку, а Белла под руководством Гильдии неумело сшила что-то на замену из скатерти, а ещё… но принц уже отошёл слишком далеко, чтобы услышать.

«Вот и накрылся наш поход за сокровищами. Хотя, что значат даже живые драгоценности Бисма по сравнению с живым светом глаз Беллы?» — задал сам себе вопрос принц, который доселе так целовался лишь… кем же она была та женщина у волшебного костра посреди зимы в Нарнии?

Юное тело и древние глаза словно бы видевшие, как Аслан творил Нарнию, а поцелуй. Поцелуй, всего лишь игра, мимолётная прихоть или нечто совершённое в память о давно умершем возлюбленном из числа смертных, из числа людей?

Впрочем, недолго принц предавался меланхоличным мыслям о своей первой наречённой. Метательный нож нашёл горло зверушки напоминающей земных кенгуру в миниатюре, но куда жирнее. В сумке же у неё нашлись съедобные орехи. С одной стороны приятная находка с учётом увеличения числа едоков, с другой стороны раз есть орехи, значит слишком близко к населённым землям Тархистана, тем более со сбежавшей оттуда пленницей. Гильдии не поднять в воздух кентаврицу, а значит…

Нет, нельзя оставлять Беллу на земле одну даже под их совместным присмотром за её передвижением в сторону Орландии. Пусть Гильдия летит домой и ведёт за собой четвёрку сильных пегасов, что в специальной переноске умеют перевозить по воздуху даже драгоценный в силу своей разумности груз.

Гильдии план принца понравился и нет одновременно. С одной стороны скорость, а значит быстрое возвращение домой. С другой стороны хотя грифоница и славилась своим вольнодумством, но всё-же не то, чтоб ставила Корина выше себя, как человека, но вот его жизнь, как принца, в её глазах ценнее собственной. Погибни принц спасая кентаврицу и/или прикрывая грифоницу собой и какие гротескные формы примет тогда ксенофобия его отца?

А ведь посол Тархистана, конечно, не упустит возможность, если не склонить Орландию на сторону своей тёмной страны, то хотя бы вбить клин поглубже между северными королевствами. Да и Белла, к удивлению Гильдии, хоть и дрожала от страха, но поддержала её. Принцу, который не хотел, да и мог ли приказывать с учётом неофициального характера поисковой экспедиции перетёкшей в спасательную операцию, всё-же пришлось отступить.

Зато принц настоял, чтобы они держались пониже. Гильдии оставалось только надеяться, что они не наткнутся на лучников из пограничной стражи Тархистана или того хуже, на служителей тёмных богов с их проклятым колдовством. Вдруг они могут достать заклятьем там, где не достанут и стрелы?

— Корин, я понимаю твоё волнение, но зачем каждые полчаса просить меня снижаться почти до земли и лично интересоваться всё ли в порядке?

— А вдруг не в порядке?

— Мы же договорились об условных сигналах, а по зоркости грифоны сравнимы с орлами.

— Пожалуй, ты права. Хотя всё-же интересно почему у вас так много общего, как со львами, так с орлами?

— Такими нас в Нарнии наверное сотворил Аслан. Хотя есть легенда о том, что грифоны являются пришельцами из Чарна.

— Гильдия, ты о том Чарне, что упомянут в святой книге «Племянник Чародея»?

— Да, о Чарне из священного писания. Там ещё о статуе грифона говорится.

— Не знал, что ты столь религиозна.

— Скажешь тоже, но мой дед по матери увлекается древней историей нашего народа. Вот и я знаю кое-что.

Тем временем Белла рысила, почти не застревая в песках, благодаря ценным указаниям Гильдии, которой сверху виднее. Благо чудесное лекарство и простая, но добротная, пища вернули ей физическое здоровье. Душа же её была в смятении и не только из-за ставших отрывочными воспоминаний о времени тархистанского плена. Первый поцелуй, поцелуй с человеком, да ещё с принцем!

Неудивительно, что скромная кентаврица пришла в смятение. Как же теперь быть? Забыть, но как о таком забудешь?!

— Белла не зевай, ты сбилась с курса и теперь впереди вади. Хотя я тебе сигнализировала крыльями.

— Гильдия, а что такое вади?

— Вади называют сухие русла рек в пустыне. Ты должна знать, раз провела столько времени в Тархистане.

— Прости, но у меня проблемы с памятью.

— Раз эликсир из сока солнечных ягод не помог, значит причина не в органическом повреждении, но ничего. Я познакомлю тебя с доктором Психонавтом, если сама не вспомнишь нужное — утешил её Корин. На ближайшей же привале Корин рассказал подробнее о знаменитом пегасе, что был профессором Кэр-Паравельского университета, а ныне является практикующим психологом в столице Нарнии и чьё прозвище стало столь знаменитым. Имени же великого психолога не знал даже принц, но что за психолог без странностей?

Пока, Корин чистил Гильдии пёрышки, Белла готовила на всю компании и слушая довольное курлыканье грифоницы немножко завидовала той, прося за зависть прощения у Аслана в сердце своём. Хотя было ли это чувство завистью, завистью и только?

— У тебя лошадиная часть запылилась.

— Я знаю, но мы кентавры не такие гибкие, как грифоны. Может быть поможешь?

— Пусть Корин помогает, ему руками сподручнее, а я, пока, слетаю на охоту, — после этих слов грифоница улетела, а слышавший их разговор Корин действительно помог. Сказать, что Белле было очень приятно, значит ничего не сказать. Тем временем деятельный принц предложил помассировать Белле мышцы ног, ноющие после дневного перехода. Пока, робкая кентаврица выискивала слова для вежливого отказа. Принц Нарнии опустился перед ней на колени и приступил к массажу.

— Ты так тяжело дышишь, я слишком груб?

— Что вы…

— Давай на ты, мы же товарищи.

— Что ты, мне очень приятно, но…

— Но, что?

Однако скромная Белла не стала уточнять. Затем, пока, раскованный принц не предложил расчесать хвост или ещё что-нибудь на грани приличия, кентаврица отбежала подальше под предлогом поиска дикорастущих растущих растений. И действительно девушка смогла найти пару сладких клубней, один из коих застенчиво предложила Корину, который с улыбкой принял скромный дар.

Вгрызаюсь в сладкую мякоть, принц размышлял: — почему ему так приятно ухаживать за Беллой? Мягкая и нежная шёрстка, сильные, но стройные ноги. Однако тело Гильдии не хуже, пуховые перья таковы, что хоть на подушку выпрашивай. Надо, пожалуй, приказать постельничему раздобыть подушку с грифоньим пухом для опочивальни. Так почему же за Беллой ухаживать ещё приятнее?

Возможно принц бы догадался. Однако вернулась Гильдия с известием, что загнала дикую лошадь в яму, из которой ей не выбраться самостоятельно:

— Так в чём дело, почему не убила?

— Понимаешь, там рядом жалобно ржёт её жеребёнок, а его мясо будет для нас лишним, но и оставлять молочного жеребёнка одного, значит обрекать его на мучительную смерть, — решила перевалить на принца решение Гильдия, которую раздирали хищнические инстинкты и сочувствие маме с ребёнком.

Многих людей удивило бы такое великодушие крылатой львицы с орлиным клювом, но грифоны Нарнии и Орландии больше, чем звери, намного больше. К тому же ещё вмешалась Белла. С плачем кентаврица пообещала вовсе не есть мясо до возвращения в Нарнию, лишь бы кобыле с жеребёнком сохранили жизнь:

— Да, ладно тебе о них плакать, как будто бы они разумные, — попыталась её утешить Гильдия, но Белла напротив зарыдала просто навзрыд и упала перед принцем на колени. Принц помянул нехорошими словами всех тёмных богов по отдельности и вместе взятых, но всё-же не вынес слёз Беллы и радостная кентаврица убежала освобождать жертв хищнических инстинктов Гильдии.

В результате компания отклонилась ещё западнее и теперь шла уже не по западной окраине Великой Пустыни, а по землям толком не известным путникам. Причём Белла, держа слово, напрочь отказалась от мясной пищи и в результате тратила каждый день около часа на сбор каких-то безвкусных, но всё-же кое-как заменяющих мясо скороспелых грибов.

— Мы потеряли уже весь запас времени, а до Орландии в лучшем случае ещё день пути. Да и то, если нам повезёт наткнуться на пограничный разъезд, а если самостоятельно искать перевал.

— Предлагаешь слетать на разведку? — предложила Гильдия, но тут раздался отчаянный крик Беллы: — лев!

Аслан? Нет, не Аслан! Сухие, отточенные тренировками движения и… Гильдия заложила крутой вираж, а арбалетный болт ушёл куда-то в сторону.

— Сдурела? Это же не Аслан!

— Сам ты сдурел, а ещё принц, я то вижу, что глаза у льва разумные. — заявила Гильдия.

Да, так и есть. Леопольд один из тех разведчиков, что посланы старым королём на всякий случай ещё до истечения контрольного времени до возвращения сына. Хорошо, что Леопольд для льва очень добродушен. Так, что только отмахнулся от извинений принца, а ведь мог бы затаить обиду на всю жизнь за попытку убийства.

Более того, Леопольд вопреки чувству собственного достоинства, нередко переходящего в гордыню у кошачьих, привёз на своей спине припасы. Беллу убедили прервать пост. На обед ели жареных рябчиков и копчёную грудинку, а запивали ананасовым соком, до которого Леопольд, как ни странно, большой охотник. На ужин и завтрак свежих запасов тоже хватило, а без последнего обеда решили обойтись. На пограничной заставе сына ждал отец. Какова будет встреча?

Порой предрассудки становятся оковами худшими, чем государственные законы. Борец с законом в некотором роде становится героем, новатором, революционером, но тот, кто пытается идти против того тёмного, что укоренилось в умах почти безмолвно… Тот оказывается лишь безумцем без тени романтического ореола. Его безумие не оправдывается толпой. Его безумие осуждается каждым… В борьбе с негласными нормами нет бравады. Лишь подвиг вязкий, затяжной, почти невозможный.

Корин не смог бы сформулировать этого словами в следствие юного возраста, но он чувствовал это. Тот, кто побеждает медведя на кулаках, хотя и кажется безумцем, но в тоже время и становится героем. Однако тот, кто переступает некую грань приличий оказывается в положении не лучшем чем прокажённый, если бы такие вовсе оставались в благословенных землях северных королевств. Тем не менее Корин подсознательно понимал, чем грозит нарушение правил, пусть даже и не произносимых вслух.

Казалось, будто внутри некое заклинание перекатывается то в лёд, то в жар. Влюблённость ещё смутная, ещё расплывчатая, похожая лишь на первый всполох пламени, пробегающий по углям, раздуваемым кузнечными мехами, гасится страхом. Страхом перед шепотками вокруг, страхом перед гневом отца. Страхом перед грубыми насмешками посла Тархистана. Как он сможет не быть посмешищем? Будет Рабадаш ослоухий и Корин… Принц не знал, как его окрестят злые языки, но не сомневался, что это произойдёт. А отец? Что сделает отец? Бьющееся сердце вновь сжала ледяная рука тревоги…

Глава №3. Отец и сын

Король Лун не улыбался, тревожный признак. Отец стоял неподвижно, молчаливым памятником самому себе. И всё же вид целого и невредимого сына заметно обрадовал старого короля. Скупое, мужское объятие, всё ещё сильное рукопожатие, но расспросы потом. Шею Леопольда украсила большая медаль из чистого золота, словно бы специально созданная под цвет его гривы. Да, почему-то ксенофобия короля почти не затрагивала тех своих подданных, которые слишком явственно отличались от людей. «Они нам не соперники», — говорил король Лун. Хотя к примеру в Нарнии асланоподобные львы пользуются почти таким почётом и уважением, как и люди. А может и без почти, просто разумные львы не рвутся к власти в отличие от выходцев с Земли?

По Гильдии король скользнул почти равнодушным взглядом, может быть даже с толикой сочувствия. Старый ксенофоб видимо даже не думал, что грифоница с его сыном почти на равных и считал, что ответственность за опасный рейд целиком и полностью на сыне. А вот к Белле взгляд Луна словно бы прикипел:

— Это ещё кто? — поинтересовался король.

— Наше сокровище! — от избытка чувств, нервно сказанул Корин и хотел было уже извиниться, но король неожиданно использовал оговорку для какой-то странной игры. Подошёл к Белле, провёл рукой по спине, пощупал ногу, только, что зубы не приказал показать… И принц пожалел, что отец не отругал его за длинный язык. Несчастная Белла не знала куда глаза девать, когда король ощупывал её словно неразумную лошадь на скотном рынке.

К счастью король сам понял, что зашёл слишком далеко. Да и не слишком-то кентавры человекоподобные на его взгляд, не гуманоиды даже. Так, что старый Лун бросил злое шутовство и превратился во внимательного, умного короля. Сначала расспросил Леопольда, затем Гильдию, потом Беллу и лишь последним принца.

В итоге Корин, если бы и хотел соврать, то было бы уже слишком поздно. Его неискушённые в придворных интригах спутницы и временный попутчик разболтали всё, что можно и многое из того, что нельзя. Даже про злосчастный поцелуй рассказали. Вот про поцелуй-то король и спрашивал с особым тщанием, но в конце всё-же расслабился и произнёс шутливо: Из тебя бы вышел хороший ветеринар, не будь ты принцем. Корин не стал угодливо смеяться, отец не любит чрезмерное подлизывание, но всё-же чуточку улыбнулся и почувствовал ненависть к самому себе за эту улыбку.

А потом король взгромоздился на единорога, принцу подали разумного коня и во главе целой процессии придворных король с принцем неспешно двинулись к Анварду. Ещё лет пять тому назад кони были куда свободнее, но привыкшие в Тархистане возить людей по малейшему требованию Игого с Уинни этим очень понравились старому ксенофобу. Хорошие, очень хорошие кони, — говорил он довольному Игого и смущённой Уинни при скоплении придворных с прочими важными персонами, а главное дарил подарки от засахаренных фруктов до символических ключей к новехонькому дому-конюшне. Вот и среди остальных разумных коней Орландии постепенно распространилась мода подставлять спины в обмен на награды от рукастых наездников.

И всё-же отец не всегда был ксенофобом, да и ныне тёмные чувства не до конца затмили его душу. При виде Белой и Розовой Жемчужин, старый Лун улыбнулся широко и искреннее, как в молодости. Добрые единорожки подвозили бедную старушку и маленьких гномиков. Подвозили явно не ради награды, что с них взять, а по доброте душевной. Да и не нуждаются спасительницы короля в деньгах. Чего-чего, а мерзкой скаредности нет среди недостатков короля Луна. К тому же и их мужьями с подачи спасённого короля стали честные, работящие кентавры, которые со временем полюбили своих добрых жён. Да и как не полюбить прекрасных душой и телом единорожек, что словно бы не родились в Орландии, а прибыли из Страны Аслана.

Так даже щедрые дары не вскружили головы двум жемчужинам. Стоило их рожкам только отрасти, как добрые единорожки снова принялись лечить страждущих, отдавая предпочтение сирым и убогим. Причём даже не ради награды в Стране Аслана, что превыше воображения, а исключительно из любви к ближним и самому Аслану.

Вот король спустился со спины своего рогатого скакуна и подсадил старушку. Принц уступил место на своём скакуне маленьким гномикам.

Жемчужины подошли к путникам после чего, осторожно прикасаясь своими витыми рожками, исцелили все синяки и ссадины, все приобретённые во время трудного и опасного пути болезни. Так у Гильдии могла серьёзно разболеться, уже ноющая, спина из-за долгих полётов со сравнительно тяжёлым всадником. У Беллы начинала образовываться язва человеческого желудка из-за потребления лишь условно съедобных грибов в большом количестве на протяжении нескольких дней. Принца же оставила чёрная тревога из-за предстоящего разговора с отцом. Да и самому Луну стало лучше от одного лишь присутствия добрых созданий с сияющими от внутреннего света глазами. Тьма, что свела гнездо в душе короля Орландии, вынуждена была отступить.

В результате вместо страшной ссоры между королём и принцем произошла спокойная беседа отца и сына. Король даже разрешил Белле временно остановиться в тех замковых покоях, где раньше жили Игого и Уинни. Так, что принцу лишь осталось распорядиться о смене обстановки там на более подходящую для молодой кентаврицы.

Глава №4. Пьяный кутёж

Купание, переодевание и праздничный ужин на который прибыли вернувшиеся из Нарнии Кор с Аравитой. Братья обнялись, как и полагается любящим друг друга братьям. Аравита дружески хлопнула Корина по спине, поприветствовала кивком знакомую ей Гильдию, которая кивнула в ответ лишь чуть ниже к лёгкому неудовольствию прирождённой тархины, и, наконец, подошла к Белле. Кентаврица наоборот на кивок ответила слишком низким поклоном, что опять-таки вызвало лёгкое неудовольствие Аравиты.

К счастью тут начался ужин, где Гильдия и Белла оказались за столом для простолюдинов. Хотя Гильдия скорее леди из числа безземельных дворян, а у Беллы в памяти вместо сведений о собственном происхождении досадная прореха. Лишь память о смуглой, вороной и черноволосой сестре сохранилась, которую как и одну из потенциальных невест Корина тоже Агатою зовут.

Впрочем, Корин не забыл подруг и повелел подать со стола для высшей аристократии молочного поросёнка. Гильдия довольно щёлкнула клювов и тут же использовала его по-назначению, а Белле было жалко маленького поросёночка. Однако это подарок уже становящегося дорогим её сердцу человека, да и Гильдия объестся, если умнёт целого поросёнка в одиночку, ведь она и до этого успела уже съесть несколько килограмм мяса. В то время, как Белла отдавала в основном предпочтение плодам, злакам и сметане с творогом. Так, что вздохнув, Белла взяла себе пару поросячьих ножек. Гильдия пила квас, ведь ей ещё лететь, а летать надо будучи трезвой. Вкусовые сосочки Беллы услаждал слабозаквашенный кумыс — саамал, который рекомендован детям и пожилым в качестве лечебно-профилактического средства.

Тем временем принц Корин с отцом разделили на двоих бочонок элитного вина, что прислал регент Нарнии — мистер Тумнус. Аравита отказалась от вина по причине беременности, а её супруг — наследный принц к тому времени вовсе стал трезвенником. Старый король вскоре уснул за столом и преданные слуги увели его в опочивальню. Принц Корин же в одиночку допил оставшиеся пол бочонка вина. После чего ему захотелось во второй раз поцеловать Беллу, но где же она?

— Дорогу принцу! Не вежливо стоять на пути будущего короля… нет будущего брата.. нет брата будущего короля, — в конце концов Корину надоело спорить с пустыми доспехами, что мирно стояли не первый год в одном из дальних коридоров замка и принц, пьяно покачиваясь, продолжил свои поиски.

По пути Корину попался какой-то пьяный дурак, осмелившийся передразнивать принца. Однако разбитое зеркало помогло избавиться от злокозненного колдовство или всё-таки от простого отражения?

«Вот, наконец-то, дверь в покои Беллы, не заперто, как удачно! Возлюбленная дремлет, сейчас я разбужу её поцелуем. Что-то никак не получается нащупать своими губами её губы. Да и вообще…» — Однако тут пьяные размышления принца прервала крылатая пощёчина:

— Белла, ты зачем дерёшься? И откуда у тебя крылья?!

— Я не Белла, а крылья у меня отродясь! — заявила возмущённая грифоница и отвесила принцу вторую крылатую пощёчину, но потом всё же пожалела Корина и не дала ему уронить голову на твёрдый пол, который служанка пообещала застелить подходящим для кентаврицы ковровым покрытием только утром.

Принц сначала хотел было возмутиться, может быть даже полезть в драку, но пощёчины немного разогнали винные пары в его голове:

— Прости, кажется я немного ошибся, но что ты тут делаешь и где Белла?

— Немного? Да ты похоже почти в одиночку приговорил тот злополучный бочонок вина. Так, что сейчас тебя провожу до твоей спальни, проспишься, приведёшь себя в порядок, тогда и говори с нашей стесняшкой, — тут Гильдия брезгливо взгромоздила пьяного принца себе на спину и передерживая крыльями, чтобы не упал, поспешила унести его от возвращающейся Беллы. Кентаврица же, пока подруга дремала после сытного ужина, чистила зубы и копыта перед сном. Так, что за шумом льющейся воды толком не расслышала кто и зачем приходил.

Глава №5. Тяжкое похмелье

Гильдия надеялась проскочить по боковым коридорам и коридорчикам незамеченной, но пьяный голос принца разносился далеко. И вот черноокая Агата со своей неизменной волшебной палочкой из эбенового дерева выступила из тени:

— Крылатая, куда же ты торопишься с моим суженым на спине?

— Рукастая, как видишь он пьян.

— Действительно, давай я помогу, — с этими словами Агата, как бы невзначай взмахнула волшебной палочкой, которая поглотила свет в душе Гильдии. Раздражение на принца усилилось: — Забирай!

Агата услужливо распахнула казалось, наглухо закрытые ставни ближайшего окна, что каким-то образом стало больше и вот раздражённая грифоница нервно хлопая крыльями вылетела вон. Принц же поплыл в воздухе за Агатой, словно бы на невидимом поводке.

Представьте, как гудит голова на утро после трёх четвертей бочонка вина… нет, такое лучше не представлять.

— Кто-нибудь помогите, Таш меня побери! — простонал принц.

— Милый, конечно я тебе помогу, — взмах волшебной палочкой и принцу стало лучше…. нет, хуже. Ибо в его собственной кровати рядом с ним, победно ухмыляясь, лежала обнажённая Агата!

— Неужели ты забыл, как забрал мою девственность? — с этими словами Агата продемонстрировала простынь с пятном засохшей крови. Так, что принцу, который так и не вспомнил подробностей вроде бы столь бурно проведённой ночи, осталось лишь выдавить из себя следующий вопрос: — что делать?

— Жениться! Что-же ещё?! — воскликнула девушка и благородному принцу осталось только согласиться с надеждой, что отец не благословит их брак.

— Агата, конечно, не самого знатного рода. Зато какая волшебница! — воскликнул довольный Лун. Король опасался, что принц выкинет что-нибудь эдакое вроде желания женитьбы на простолюдинке, может быть даже с примесью гномской крови, а тут такая удача.

Рад, что ты рад, — без особой радости согласился с королём принц. Не то, чтобы Агата ему совсем не нравилась. Она по своему интересна, есть в ней какая-то мрачноватая тайна, которую хочется разгадать… хочется, как мотыльку полететь на огонь, если бы огонь был чёрным. Тут принц встряхнул головой, отгоняя прочь нелепые мысли.

— Кор и Аравита сыграли свадьбу в прошлом году, а ныне она уже беременна. Значит ваша свадьба в этом году и таким образом между вашими первенцами будет лишь около года разницы в возрасте. Очень хорошо! — радостно потёр руки король Лун и словно бы помолодев на десяток лет, упругой походкой пошёл отдавать первые распоряжения в плане подготовки к предстоящей свадьбе.

Чистую и невинную душу Беллы не соблазнил алкоголь. Да и в потреблении яств кентаврица с поправкой на вес типичный для особи своего крупного вида соблюла умеренность. Вот и снилось Белле прекрасное сновидение о Стране Аслана по сравнению с коим сама реальность, реальность волшебного мира Нарнии, как смутный сон.

Мягкий ветерок, нежный и овевающий, ласкающий сами души спасённых Асланом. Белые, белее белого, неземной белизны, башнеобразные облака мощно и торжественно стоят почти неподвижно над горизонтом, вздымаясь до середины неба. Сменяют друг друга радостные дни и ночи светлые от горней любви древних звёзд Нарнии, а гигантские лучезарные башни всё стоят над землёй, едва меняя очертания. Само же небо не синие и не голубое, а того глубоко-зелёного цвета, которого нет на Земле.

Особенно прекрасно дневное светило Истинной Нарнии, что помимо семи привычных цветов порождает невиданные в Нарнии цвета счастья и радости, любви и красоты, всех не перечесть. Душе Беллы так захотелось жить под лучами Солнца, что превыше Солнца. Каждый день зреть Солнце, что как грива Аслана или даже и есть Великий Лев в своём ином облике. Так захотелось, что начала вибрировать на грани разрыва сама нить жизни, связывающая душу с телом. Ещё немного и Белла проснулась бы в Стране Аслана, но её удержала любовь к Корину, удержала к добру или к худу?

«Зачем я жива?!» — мысленно простонала Белла, застыв, как заколдованная. Юную кентаврицу, что во время чудесного сна осознала свою любовь к Корину, в самое сердце поразила весть о скорой женитьбе любимого на Агате. Снова и снова обычно доверчивая девушка спрашивала разных слуг и служанок, снова раз за разом получая незримые раны от острых, как стрелы, слов. Наверное сердце Беллы бы всё-же не выдерживало и она умерла бы тем утром, но тут прямо перед ней, со свистом рассекая воздух, в окно с грохотом и звоном влетела Гильдия, снеся раму и даже не заметив этого:

— Где она, где ведьма?! — закричала могучая грифоница страшным голосом. Стража рванула казалось со всех концов замка, вязать явно обезумевшую от жажды крови хищницу.

— Уж не меня ты ищешь, спеша сообщить о какой-то ведьме? — по своему обыкновению выступила из тени Агата, а затем непререкаемым голосом будущей принцессы приказала страже удалиться, заявив, что ей с Гильдией нужно сверхсрочно обсудить сверхважные вести о ведьме. Через минуты каменно спокойная Агата и пылающая яростью Гильдия заняли место напротив враг врага в маленькой комнатушке без окон с очень толстыми стенами и дверью, что захлопнулась за ними, как крышка саркофага.

— Помолись Таш перед смертью или кому ты там служишь. Я быстрее порву тебе глотку, чем ты взмахнёшь волшебной палочкой.

— Думаешь мне надо обязательно махать палочкой? Да я… — и тут Агата поняла, что Гильдия достала где-то негатор магии, пусть не самый мощный, но магию мысли блокирующий наглухо на столь ничтожном расстоянии

И вот когти Гильдии прикоснулись к горлу Агаты, побежала струйка крови, грозя вот-вот перерасти в поток из яремной вены. Жизнь ведьмы повисла на волоске.

— Ты чего ухмыляешься? Я из тебя не только кровь выпущу, но и голову оторву на всякий случай!

— Да, вот думаю, что сделает тогда король с тобой, с твоей семьей, а может и со всеми грифонами Орландии. Может с вами поступят, как поступили с драконами в Нарнии? Слышала, у последнего дракона даже нет пары для продолжения рода, так и сдохнет бедняга на Островах совсем один. — Произнесла ведьма так убедительно и без магии, что когти грифоницы разжались, крылья безвольно повисли и теперь Агата приготовилась дать ей последнее слово перед тем как сдать страже, а может быть и ликвидировать самой в порядке «самозащиты».

— Об одном молю перед смертью, не мсти Белле за то, что любит Корина! — выкрикнула Гильдия, глядя на волшебную палочку, как глядит приговорённый на топор палача. Грифоница знала слишком много и понимала, что знает слишком много, чтобы иметь много шансов на передачу в руки стражи живой. И тут каменное спокойствие ведьмы, сохранное ею даже в минуту смертельной опасности, дало трещину. Да, что там дало трещину, разлетелось на куски… нет, то были куски каменной двери, что вылетели в коридор и убили бы стоящих перед ней стражников, если бы не предусмотрительно поставленный штатным магом барьер.

Стражники хотели было рвануть внутрь для спасения невесты принца, но она сама вырвалась наружу, как ошпаренная, и ничего не говоря, растворилась в тени вместе с Беллой. Гильдия кинулась было за ней в тающий теневой портал, но тут штатный маг обратил её статуей и рухнул без сознания от перенапряжения.

Белла хотело было возмутиться будучи рассерженной настолько, насколько может быть рассержено столь доброе создание, может быть даже стукнуть похитительницу без членовредительства, конечно. Однако Агата уже успела обхватить её с криком:

— Сестра?

— Что вы сказали?!

— Сестра! Ах, да… — тут Агата выписала своей волшебной палочкой какую-то загогулину в потемневшем воздухе замкового подвала и вот перед обомлевшей, потерявшей от непомерного удивления дар речи Беллой предстала её сестра. Морок, иллюзия?

Те же движения, тот же поворот головы, то же чуть заметное покачивание крупом при ходьбе, что скорее угадывается, чем видится… А потом полились воспоминания о детстве и пусть память Агаты всё ещё зияла дыры, но даже эти дыры заполнялись словами Агаты столь к месту, что больше не оставалась сомнения. Перед Беллой действительно её родная сестра, последняя родная кровиночка во всё мире. И вот сам собой из уст Беллы вырвался крик души: Сестра, зачем?!

И та рассказала, как прямо-таки обезумела, когда тархистанские работорговцы похитили её младшую сестричку. Обезумела настолько, что воззвала к величайшим архидемонам, почитаемым богами в Тархистане. И тут же душа Агаты была вырвана из тела, что застыло в состоянии не смерти.

Атом, нет меньше атома, нечто чему нет названия: перед Тьмой, что есть отрицание Света; Перед Тьмой, что прикидывается Светом; перед Тьмой, что любит Свет. Что её душа перед Таш, Азаротом и Зардиною? Однако в обмен на вечность, на вечность с кем-то из них, они согласились «помочь».

Первым выступило то, что не имеет пола, то, что есть Тьма отрицающая Свет одним фактом своего существования, Тьма лжи и предательства, Таш сделало её очень заманчивое по своим меркам предложение. Таш предложило тела прелестной единорожки и соблазнительного тархана, чтобы Агата во всех смыслах смогла обладать своей сестрой. А та возьми и не согласись!

Азарот — Ложный Свет, Пламя Гнева, Кровавый Бог предложил сделать её, да и сестру заодно великими воительницами, своими чемпионками. Разве может быть что-то слаще крови врагов? На этот раз предложение показалось Агате соблазнительным, но её добрая, милосердная сестра… нет!

Зардина владычица мрака и девства, Госпожа Ночи, любящая Свет так, как может любить его Тьма, любящая жадно, эгоистично предложила частицу собственной тьмы. «Тьма — это свобода», — вот всё, что произнесла она и Агата согласилась, сделав Тьму частью себя, сама становясь частицей Тьмы.

— Во мне не осталось ничего хорошего, кроме любви к тебе. Да и то пусть я помогла тебе обрести свободу, но теперь отнимаю у тебя любимого, притворившись, что была с ним, как женщина, этой ночью. Хотя плотская любовь не для жриц владычицы мрака и девства.

— Так может ты разорвёшь помолвку? А я буду с тобой всегда… то есть не всегда, а… — и Белла горько заплакала от осознания, что от силы век спустя разлучится с сестрою навеки, если сама не отдаст свою душу Зардине.

— Да, ты права, дайка я обниму тебя напоследок! — с этими словами Агаты обняла Беллу так, как обнимаются сёстры — кентаврицы.

— Почему напоследок? — спросила Белла, но тут же сама поняла, что даже с учётом чистосердечного признания за охмурение принца посредством чёрного колдовства сестру приговорят к смерти. Король Лун просто не сможет оставить в живых ведьму, что приворожила его родного сына!

— Нет, не надо, умоляю! — цепляясь за сестру закричала Белла и звук её голоса загудел в подвале так, что погас один из «вечных» фонарей.

— Но ты же его любишь?

— Я и тебя люблю.

— А кого больше?

Однако Белла не ответила, сжавшись, казалось бы физически невозможным для кентаврицы образом, в судорожно подрагивающий от горьких слёз комок. И Агате пришлось выкручиваться самой.

Тяжелой, наверное самый тяжелый со дня смерти матери, день принца Корина всё никак не мог завершиться. Предстоящий брак с нелюбимой вместо любимой, освобождение на поруки Гильдии и её гордое молчание вместо хоть какого-то объяснения, а теперь ещё и это.

— Итак ты родная сестра моей любимой Беллы, черной магией заколдованная в человекоподобную девушку и вынужденная теперь выйти за меня замуж под угрозой казни в случае разоблачения?

— Брак будет чисто формальным, мы будет только спать вместе и всё.

— И всё?

— Можешь целовать иногда, если так хочешь! — вспылила Агата, но тут же извинилась, скрежеща зубами.

— И ты Белла согласна быть моей любовницей, то есть неформальной… фактической супругой? — поправился Корин.

— Только спаси сестру! — с такой жаждой согласиться почти на всё, в порыве жертвенной любви произнесла Белла, что принцу осталось только смириться с фактическим двоеженством. Уже втроём они кое-как уломали Гильдию дать честное слово молчать. Хотя и знала то грифоница сравнительно немного, но всё же могла повредить. Только вот не сколько всё ещё ненавистной Агате, сколько себе, а как следствие другу и подруге.

Глава №6. Любовный треугольник

И потянулось странное время подготовки к странной свадьбе:

— Опять на «прогулку»?

— Ты же знаешь, как я люблю прогуливаться верхом на тебе! — специально для отца возвысил голос принц и король улыбнулся, будучи довольным, что сын объездил гордую грифоницу. И вот они действительно вылетели в специально распахнутое слугами окно. Гильдия взлетела высоко-высоко. Так высоко, что воздух стал разрежённым, но зато дозорные потеряли их из виду.

— Ты там как?

— Жив, здоров… кхе-кхе.

— Прости, но на небе не облачка, а…

— Я знаю.

— Держись покрепче «знаток», — и Гильдия устроившаяся по протекции принца на армейскую службу в качестве пикирующего бомбардировщика, продемонстрировала, чему уже успела выучиться.

Ветер свистел в ушах Корина так, что дух захватывало. Однако эйфорический восторг с лихвою компенсировал физические неудобства. На миг Корин даже пожалел, что не родился грифоном.

Ко входу в пещеру, где возлюбленного ждала возлюбленная Гильдия приземлилась буквально минуту спустя. Корин хотел, по старой привычке, почистить ей перышки в благодарность за помощь и прекрасный полёт. Однако она со смешком подтолкнула его крылом и произнесла:

— Иди уж герой-любовник. Белла наверняка тебя заждалась. — И действительно кентаврица наверное уже в пятый раз поправляла магические светильники. Да и нехитрую по королевским меркам снедь перекладывала не в в первый раз. Вот Белла с сожалением посмотрела на кружку опрометчиво рано налитого кваса, где уже и следа не осталось от пенной шапки. Однако загорелая рука принца подхватила её, а рот осушил литровую кружку залпом.

— Ух, хорош квасок! — сказал Корин, шутливо передразнивая знакомого гнома. В то же время крепко обнимая Беллу и получая нежный поцелуй в ответ. Кружка упав, загрохотала так, как полагается грохотать металлической посудине по каменному полу. Однако возлюбленные этого даже не заметили. Так велика их любовь!

Вроде всё хорошо, но порою Корин задавался вопросами: Почему у меня невесты де-юре и де-факто обе урождённые кентаврицы? Может быть со мною что-то не так?!

Беллу же волновал ещё и высокий социальный статус принца. «Кто он и кто я?» — задавалась мучительным вопросом Белла и порою скакала до изнеможения, лишь бы забыться от усталости в глубоком сне без сновидений.

Так, то взлетая на крыльях любви, то погружаясь в мрачные размышления Корин и Белла приближались к свадьбе, к свадьбе Корина с Агатой. Агата естественно больше не принимала свой природный облик, даже для ведьмы её силы и дарований столь кардинальная смена облика — это не шутка.

На людях Агата демонстрировала любовь к Корину, даже спала с ним в одной кровати, но в её душе по-прежнему оставалось лишь одно светлое чувство, любовь к сестре. Корин для неё не друг, как сказала бы чёрная гномка на её месте: Ничего личного — это просто бизнес.

И снились Агате тёмные сны о мире Зардины, что в Стране Забвения.
Вот пламя нестерпимо чёрного цвета температуры ниже абсолютного нуля, а в нём…
Вот громадные кракены заламывают щупальца континентального размаха стеная под дождём вечной тоски. Кто они, откуда?

Вот остро-морозные венчики угольно-чёрных цветов переливаются цветами невидимого спектра под ультра-фиолетовым светом тёмной Луны перед причудливо изломанным замком с игольчато-острыми башнями, а там она — Зардина!

Агата проснулась в холодном поту, задыхаясь от нестерпимой боли и постанывая от противоестественного экстаза, в то время как её сердце билось так, что казалось вот-вот выскочит из груди.

— Что случилось? — встревоженно спросил Корин, который волновался за Агату, как за сестру любимой.

— Красота Зардины не для смертных. — произнесла Агата таким полным страдания смешанного с наслаждением тоном, с таким исполненным сладкой муки видом, что Корин сразу поверил. Принцу, нет человеку стало жалко лежащую рядом с ним не только, как сестру возлюбленной, но и как душу живую, что запуталась в тенетах Тьмы с большой буквы.

— Может попробуешь раскаяться? Аслан добрый, Великий Лев простит! — неуверенно начал, но уверенно закончил Корин, раскаивающийся в своём маловерии. Иногда лицезрение, поддавшихся ужасным соблазнам тьмы, помогает осознать сколь прекрасен благословенный свет Аслана.

— Я поклялась Зардине в вечной верности, а ты знаешь кому достаются души предателей. А я видела Таш, видела — это… — и тут Агата разрыдалась. Всё, что смог сделать Корин, так это обнять её и погладить гриву густых, тёмных волос, утешая. Хотя какое тут утешение?

Снились порою тёмные сны и Белле. В них она соглашалась на предположение Рене лишь бы спасти сестру свою от ужасной судьбы, но прежде, чем холодная, тёмная рука Зардины касалась шёрстки Беллы свет неизреченный, свет Аслана развеивал тьму.

А потом их прелюбодейную связь разоблачили. Корину, который навострился в придумывании предлогов для оправдания отлучек перед отцом, удалось отпроситься с ночёвкой. «Погуляй, пока, молодой и не женатый», — со смехом ответил отец.

Верная Гильдия вновь доставила возлюбленного к возлюбленной, но на этот раз Корин отговорил её от дежурства. Брата грифоницы повысили до командира эскадрильи в Нарнии. Вот Гильдия и не устала упираться, желая лично поздравить брата с повышением.

Возлюбленные остались наедине, но опять-таки не пошли дальше ласковых прикосновений руками, нежных поцелуев и объятий. Их и без того угнетало участие в любовном треугольнике плохо совместимом с верою во Аслана, чтобы ещё Корин стал лишать Беллу девственности до свадьбы. И пусть свадьба предстояла не с возлюбленной, а с её сестрой, но всё-же… Да и Белла не спешила отказываться от девственности, временами грусть просвечивала в её любящем взгляде на Корина.

На восходе они вышли из пещеры откуда открывался прекрасный вид на уединенную долинку, освещённую лучами восходящего Солнца, что рассеяло своими лучами их тревогу и Корин с Беллой радостно поцеловались:

— Принц Корин, а почему вы целуете в губы тёте кентаврицу? — раздался девичий голосок и из-за разросшихся кустов с крупными, красными ягодами вышла маленькая единорожка, перемазанная их соком. Корин оцепенел, а Белла упала бы в обморок, если бы он её не подхватил. Маленькая единорожка издала встревоженный всхрап, подскочила и её рожок засветился…

— Благодарю доброе дитя, мне уже стало лучше, — с плохо скрытой дрожью в голосе произнесла Белла не любящая и ни умеющая врать. Ей не стало лучше, так как не из-за своего физического состояния кентаврице стало плохо. Страх, страх разоблачения лишил Беллу сознания. И всё-же доверчивая малышка поверила даже такой неуклюжей лжи.

Неудивительно, что и наспех выдуманная принцем история была воспринята, как истина, маленькой единорожкой, которая дала честное-пречестное слово хранить увиденное в тайне ради блага Орландии. Более того, малышка по имени Лисанна показала, где кроется узкий проход в тайную долинку не известный принцу. Вот он с помощью Беллы и завалил его камнями на всякий случай. Всё хорошо?

Однако до свадьбы Корина с Агатой возлюбленные больше не встречались. Страх, мерзкий отвратительный страх поселился в их сердцах. Белла всё боялась, что кто-нибудь ещё найдёт дорогу к месту их тайных свиданий и раз за разом проверяла наличие иного прохода, кроме заговоренного Агатой. Принц же боялся, что Лисанна проболтается и тогда Агата её…

Поэтому принцу пришлось врать ещё и Агате. Хотя на самом деле принц вместо встреч с её возлюбленной сестрой придавался всё более опасным приключениям и если бы не Гильдия, то непременно бы сложил голову хотя бы в той схватке с тархистанскими контрабандистами. Грифоница же помимо службы в армии, пока на полставки, искала несуществующий проход вместе с Беллой, по просьбе принца приглядывала за честной Лисанной, в ещё терпела расспросы Агаты. Да, Агата догадалась, что от неё что-то скрывают. При этом у подкованного в дипломатии принца выведать через оговорки не надеялась, а от чтения мыслей его защищал фамильный обруч бывший больше, чем статусной вещицей. Сестру Агата боялась огорчить заковыристыми вопросами, вот и мучила Гильдию у которой нет дипломатического опыта, а негатор магии хорошо изучен ведьмой.

— Ваше место тайных встреч кто-то разоблачил, но вас, пока, не выдал. Так смените место встреч. — с ноткой недовольства в голосе сказала Агата ближе к свадьбе, в то время как воздух вокруг её волшебной палочки похолодел.

— А откуда…?

— Корин, не считай меня за дуру! — уже гневно воскликнула ведьма и принц, стуча от холода зубами, не решился спорить дальше.

Тем временем сестра Агаты, наконец-то, более-менее оправилась от горя и решила заняться готовкой походной пищи. Добрая Белла не из тех кто любит готовить мясо. У неё душа болит и при вкушении плоти неразумных животных, что, как и она, имеют чувства, которым страшно, когда их ведут на убой. Однако подруга Беллы грифоница Гильдия хищница и её так хочется отблагодарить за помощь. Вот кентаврица и решила приготовить пеммикан с сухофруктами. Благо в печи, которую назвали бы на Земле русской, живёт ещё юная, но уже способная поддерживать сильный огонь, саламандра. Тогда как морозильного шкафа коснулась столь могущественная ундина, что холод в нём по закону контакта будет сохраняться аж до времён Последней Битвы. Рецепт же приготовления с Земли в Нарнию с Орландией принесли Пэвенси. Три дня напряжённой готовки и из 60 килограмм мяса, 30 килограмм жира, 15 килограмм сухофруктов получилось три пуда готового продукта.

— Куда мне столько? — удивилась Гильдия.

— Можно поделиться с товарищами, — растерянно сказала Белла, понимая, что приготовила слишком много.

— Хорошо, тогда я делаюсь с тобой! — с весёлым клёкотом воскликнула грифоница, беря лишь один пуд.

— Ты же знаешь, я почти не ем мяса, когда доступны молоко и молочные продукты…

— Неизвестно, как жизнь повернётся, спрячь в тайном месте и попроси сестру зачаровать на долгое хранение. Тогда вовсе годами храниться будет. — Наставительно произнесла Гильдия. На том и порешили, а потом поужинали. Белла ела суп из свиных хвостов, а Гильдия сами хвостики. На сладкое же был такой хороший мёд, что даже грифоница немного съела, плюс удивительно духовитый чай. Впрочем, стоит ли удивляться духовитости чая, когда травы для его приготовления собирают и сушат духи зелёного мира?

— Не дом, а конюшня, — немного поворчала грифоница, но всё-же смогла удобно устроиться и вскоре заснула в весьма комфортном по меркам кентавров домике Беллы, который для неё недавно достроили гномы и бобры по поручению принца. Само собой разумеется, что в доме построенном гномами и бобрами, основными строительными материалами послужили камень с деревом. Белла же заснула с трудом, ей было жалко хрюшек, чьи хвостики пошли на суп. Однако грифоны даже грибной суп не очень то жалуют, что уж про любимые Беллой зелёные супы говорить?

Ещё Белла сплела пару тетив для лука в подарок Гильдии из волос своего хвоста, а также плащ из собственной шерсти для Агаты и несколько пар носков на ноги возлюбленному из собственного подшёрстка. При домике кентаврица завела огород, посадила на соседнем лугу вкусные и полезные травы с цветами. Присмотрела саженцы, чтобы на следующий год положить начало яблоневому саду. Да и сам домик сделала поуютнее. Благо Корин оставил Белле денег больше, чем требовалось для жизни скромной девушке.

Впрочем, даже такой домоседке по меркам полукочевого народа кентавров хотелось иногда больше, чем просто пробежаться рядом с домом. На дальние прогулки её обычно брали Игого и Уинни. Уинни нравилось беседовать с Беллой о Тархистане и Великой Пустыне, делясь былыми воспоминаниями и обсуждая нынешние вести. Жеребцу нравилось то, что у кентаврицы есть руки, она знает, как ухаживать за лошадьми и при этом её не надо везти на себе. Нравилась ему и сама Белла, но та храня верность Корину, скромно отвергала неуклюжие ухаживания коня, потерявшего стыд, типичный для разумных животных Нарнии за годы жизни в Тархистане, чьи жители за исключением верных девственной Зардине развратились из-за поклонения извращённому Таш и бессовестному Азароту.

Облегчал походы волшебный дастархан, который Белле подарила сестра. На Земле его назвали бы скатертью — самобранкой. Будучи порождением тёмной магии, дастархан работал своевольно, порождая порою раздоры между едоками.

— Уинни, почему ты отказываешься от традиционного плова? — спросил Игого, недоуменно поводя ушами.

— Этот плов традиционный по тархистанским меркам, плов с мясом! — с этими словами Уинни нервно хлестнула себя хвостом и отошла пастись в сторонку. Игого ограничился тем, что попросил Беллу наложить ему плова без кусочков мяса и съел его, игнорируя привкус животного жира. Запивали же плов зелёным чаем без сахара к неудовольствию сластолюбивого жеребца.

Потом Белла улучив минутку, когда Игого отлучился, строгим шёпотом пообещала отдать волшебный дастархан сестре на ремонт. Так, что на сладкое получила приемлемую для всех пахлаву со шербетом весьма приличного качества. После этого дастархан потребовал подзарядки, которую получал во время новолуний от тёмного неба, как и многие иные волшебные вещи, сотворённые адептами владычицы мрака и девства.

— Дорогая вещица, откуда волшебный дастархан у тебя? — поинтересовался Игого.

— И правда, далеко не у каждого тархана такой есть, — поддержала Уинни.

Я… мне… простите, но это секрет! — выпалила покрасневшая Белла.

Любопытство боролось со скромностью и скромность победила в душе смиренной кобылицы, а вот Игого промолчал по иной причине. Ревность подсказала жеребцу самому разведать, что за богатый соперник подарил Белле такой дорогой подарок?

Впрочем, легкомысленный жеребец решил отложить разведку на потом. Его с Уинни и Беллою пригласили на свадьбу Корина с Агатою!

Глава №7. Странная свадьба

Свадьба, долгожданная свадьба прошла перед глазами Корина, как яркий сон. Хотя на этот раз в отличие от пиршества по случаю возвращения из Великой Пустыни с Гильдией и Беллой принц не налегал на вино, так почти безалкогольное молодое вино для запивки. И всё-же поздравления, подарки и даже родственные объятия с дружескими поцелуями проходило мимо принца. Жениться на одной, любя другую. Какое унижение для себя, номинальной жены и любимой!

Однако отступать было поздно и принц терпел, более того, улыбался, как заправский дипломат. А время ползло еле-еле, песчинки в песочных часах падали словно бы поштучно. Вкус еды, вина… Да какой вкус? О чём вы говорите?!

Вот и Белла ела какое-то пюре чуть ли не в буквальном смысле в час по чайной ложке. Гильдия даже с непривычной для себя заботливостью добавила ей какой-то острой приправы, чтобы улучшить аппетит. Впрочем, даже в таком состоянии Белла не забыла о своих безруких друзьях. Игого ел так, что за ушами трещало. Благо коням и порции подавались соответствующего размера. Уинни ела куда изящнее, пожалуй, слишком осторожно и принц впервые за вечер хоть чуточку искреннее улыбнувшись, попросил прислугу передать ей салат из 77 заповедных трав Нарнии, который прислали в качестве свадебного подарки. Да, даров из Нарнии прибыло больше всего, также, как и гостей. С Островов тоже много народу, а вот подарков поменьше. Гномы же разрывались между жадностью и тщеславием. У чёрных возобладала жадность, ни одного живого камня Бисма. Рыжие же прислали рубин, горящий живым огнём, с кулак величиной. Жаль, что Агата тёмная ведьма, а не пламенная волшебница.

Кстати Агата ела столь безупречно, как будто бы была биомагической куклой, запрограммированной на безупречное следование этикету. Даже король Лун стушевался, впервые видя, как кто-то пользуется действительно всеми столовыми приборами во время столь грандиозного пиршества за столом высшей знати, причём явно используя их все по прямому назначению.

Танцевала Агата тоже безупречно, но ощущение танца с куклой… брр, принца передёрнуло. К счастью Агата заметила страдания жениха и не стала его мучить ещё больше, второй танец подарив королю, которого ослепляла радость за сына. Корин же согрелся во время танца с саламандрой, принявшей вид человекоподобной девушки, но опять же сверхъестественно живой и горячей. Да, Корин танцевал с той самой саламандрой, что живёт в печи у Беллы и которая уже успела подружиться с доброй кентаврицей. Тем временем Игого успел дважды станцевать с Беллой, что было не совсем прилично и на третий танец его утащила Уинни в буквальном смысле зубами за хвост. Благо она ему кузина, а значит некоторые вольности в общении позволительны. Корин же наконец смог станцевать с любимой, лучшее воспоминание за весь свадебный вечер!

Были на свадьбе, конечно, игры, викторины, весёлое шутовство и многое другое. Однако приближалась собственно свадебная церемония и принц готовился врать жрецам Аслана, а Агата вдобавок ещё и скрывать свою службу Зардине. Итак кое-кто из жрецов посмелее и по честнее делились своими подозрениями с королём, рискуя навлечь его гнев на себя. Однако старый Лун лишь легкомысленно отмахивался: «Я Колдунью с большой буквы видел своими глазами, Агата просто девчонка по сравнению с ней. Наиграется с тьмой и бросит, как Эдмунд бросил, если там действительно тьма, а не тень». Так бывает, что люди слишком строгие в чём-то одном, преступно легкомысленны в чём-то другом. Вот и король Лун строго отчитал юную саламандру за танец с сыном, а на то, что Агата и на свадьбу пришла с волшебной палочкой явно тёмного происхождения, даже не обратил внимание.

Старший жрец не явился под предлогом болезни, а может быть действительно заболел с расстройства из-за того, что принц женится на подозреваемой в тёмном колдовстве? Впрочем, бракосочетание проводимое его заместителем тоже действительно, пусть тот больше и прославился своей коллекций живых камней Бисма, чем добродетельной жизнью. Агата незаметно передала толстому жрецу дар рыжих гномов и тот явно признал бы её женой Корина даже в том случае, если бы она при этом призналась ему в своём поклонении Зардине и принадлежности к роду кентавров заодно. «…объявляю вас мужем и женой» — протараторил жрец и побежал ложиться спать пораньше, чтобы полюбоваться светом живого рубина Бисма на рассвете. Только вот Аслан взял жизнь недостойного жреца раньше, а душа его… Впрочем, не будем о грустном.

И вот настала ночь тел соединения. Настала ночь любви, но не с женой, с любовницей. Жена же оберегла покой иллюзией, где с Корином она, а не сестра. Соединились тела, соединились даже души любящих и Корин ласково назвал любимую Беляною, но… соединение заведомо бесплодно, слишком различные люди и кентавры, а ныне уже далеко не первый век от сотворения мира, когда пророс даже фонарный столб. Волшебство осталось, а сказка ушла.

— Ян Древесный величайший биомаг за всю историю Нарнии, у нас будут дети! — попробовал утешить Корин любимую после того, как схлынула эйфория первого соития и Беляна поняла, что кроме краткого восторга у их соединения вряд ли будет иной плод.

— Прости Корин я так рада, что провела ночь с тобой, но…

— Но радость твоя не полна. Я тебя понимаю, ведь мне тоже хочется, чтобы у нас появились дети. Я тебе не понимаю, ведь я мужчина, а радость отцовства отлична от радости материнства. Я…

— Извиняйте, что прерываю, но вижу вы уже всё, а мне хочется отдохнуть. Многочасовое поддержание столь сложной иллюзии выматывает. — С раздражением высказалась Агата не то, чтобы ревновавшая за неимением любви к Корину, но чувствовавшая себя третьей лишней при соединении любящих.

Белла сразу извинилась, обняла, поцеловала Агату по-родственному, а вот принцу… Корину стало стыдно. Всё-же Агата ему жена перед Асланом, а он её… «Что- я должен был сделать?» — с раскаянием подумал тот, кто был с любовницей на глазах жены, но не нашёл ответа.

Возможно именно поэтому на глазах придворных Корин обнимал, целовал Агату так, что даже самые недоверчивые уверялись в наличие у него, как минимум пылкой страсти, если не настоящей любви к ведьме, в глаза называемой волшебницей даже догадывающимися о тёмном источнике её магического искусства. Однако у самого Корина от этого на душе становилось только гаже и пусть Белла всё знала, не ревновала к сестре, но…

Радость же Беляны от соединения с любимым чувство вины отравляло ещё сильнее. «Мало того, что я не человек, так ещё и не жена», — шептала добрая кентаврица, плача в подушку. Иногда ей даже хотелось, чтобы Агата с Корином полюбили друг друга, как муж и жена, и тогда она смогла бы отойти в сторонку, радуясь их счастью. Однако в потемневшей душе сестры живёт лишь одна любовь — любовь сестринская, а Корин при всём своём вольнодумстве… Нет, гарем в тархистанском стиле явно не для него и дело ни только в противозаконности многожёнства в Орландии. Как любить двоих, как жён? Как любить двух жён, не выделяя первой?!

Глава №8. Всё тайное становится явным

И всё-же время от времени любимым хотелось соединиться, причём без третьей лишней. Агата телепортировалась с Корином к сестре в ещё более уединённую долинку, чем прежде, а сама по-началу всё-же издали охраняла их уединение, но шло время… В соседних пещерах во тьме росло кое-что весьма подходящее для тех же магических перемещений, а главное… Агата не могла понять сама себя, но не только чувство неловкости мешало ей быть рядом с Корином и Беляной, когда они становились одной плотью. Тьма сгущалась в душе Агаты по мере её пользования тёмным искусством и отравляла даже радость за сестру. В конце-концов Агата бросила мужу и сестре: Добирайтесь сами, мне нужно… Да с чего я должна отчитываться?

Раз, другой, третий… возлюбленные расслабились и не заметили, что любезно подвозивший Корина на себе, сопоставил отлучки принца с отсутствием любимой в её домике, а ревность в его сердце…

— Игого, если это ложь, то смерть твоя будет мучительной. — Сказал король так, что разумный конь на миг пожалел о своей разумности, ведь ему доводилось видеть, как жестоко казнят неугодных тарханы.

— Неужто я бы рискнул обмануть своего короля? Так обмануть?! — взвился на дабы боевой конь и король не то, чтобы поверил ему, но всё-же не казнил сразу, а отправился проверить, оседлав как неразумное животное.

Удила рвали рот, шпоры вонзались в бока, но Игого боялся возразить своему королю. «Убьёт, точно убьёт!» — в панике бились мысли. И всё-же даже долгая дорога, когда-нибудь заканчивается…

— Твоя правда, — сказал король с отвращением откидывая в сторону волос с головы сына, что сплёлся с волосом из явно нечеловеческого хвоста. После чего король снял с груди драгоценную заколку с живым бриллиантом Бисма карат на 60 не меньше и пришпандорил к шерсти Игого, тот вздрогнул, но не только и ни столько от боли.

— Я не уверен… — чуть ли проблеял Игого, которому стало стыдно от получения награды за донос, вызванный мерзкой ревностью.

Однако король истолковал его слова по-своему и чиркнул, что дескать награда нашла героя. Теперь Игого мог продать заколку вполне легально и стать самым богатым конём в Орландии, а может и во всём мире. Однако насилу дождавшись, когда король сунет записку в седельную сумку, конь рванул с места в карьер, мчась всё быстрее, но от себя не убежишь.

Долго ещё скитался и мучился Игого, лишь когда закончилось неправедно нажитое, лишь тогда успокоилась его душа. Игого вновь начал незримый подъёмом к горам Страны Аслана. Уинни вновь стала его дорогой кузиной, в вскоре раскаявшийся конь нашёл себе в жену добрую кобылу.

Король же в который раз перечитывал стихи сына, посвящённые любимой кентаврице. Стихи не оставляющие сомнения в наличии противоестественной страсти так похожей на настоящую любовь, что на минуту отцу даже захотелось простить сына. Однако король помнил о том, чего достиг земной венец творения, помнил рассказы Пэвенси о железных птицах, дорогах и кораблях; об укрощённых без всякой магии молниях, что покорные человеческой воли текли по каким-то проводам; о вовсе загадочном радио… Не то, чтобы Пэвенси врали, но будучи настоящими британцами, перехваливали прогнившую изнутри империю. Вот из-за этого-то уверенность короля Луна в том, что люди первые среди равных, и переросла в настоящую ксенофобию. Мысль о том, что сын покрывает полуживотное — кентаврицу оказалась непереносима для короля, хотя кентавры Нарнии и Орландии не глупее людей…

И всё-же даже будучи ослеплён гневом, король Лун не помышлял о казни сына, любовь к Корину оказалась сильнее гнева. Первым порывом короля было убить Беллу. Есть у него чёрный гном и злой крыс для грязной работы, без которой, увы, не обойтись даже при управлении светлым королевством в мире волшебном, но грешным, как и Земля. Однако на полпути ко дворцу король успокоился достаточно, чтобы понять: «Сын далеко не глуп и поймёт кто заказчик, пусть и не сразу, а потом…, что потом? Ничего хорошего!»

«Я потерял Корина, мой мальчик… уже не мой» — пронеслось в голове у короля в то время, как непривычные к слезам глаза роняли слезинки одну за другой. Королю осталось только одно…

— Ты лишаешься прав второго наследника престола и изгоняешься из Орландии со своей любовницей, негласно разумеется. Официально тебе захотелось попутешествовать, для своей полукобылы предлог придумаешь самостоятельно.

— Отец, она не животное!

— Вон с глаз моих, пока, я не передумал! — вскричал король Лун, побагровев от злости, и Корин подчинялся. Подчинялся не сколько из страха за себя, сколько опасаясь послужить причиной второго и последнего инфаркта отца.

Глава №9. Путь-дорога

«Вот и пригодился заготовленный пеммикан» — с деланным весельем постаралась утешить Корина Беляна. Хотя ей было жаль покидать свой уютный домик с приусадебным участком, но это не сравнить с покоями в родовом замке. По крайней мере Беляна переживала за Корина больше, чем за себя. Единственным проблеском света на душе Корина было теперь то, что более нет нужды так уж скрывать свои отношения с Беляной. Скривится кто из встречных-поперечных, ну и Таш с ним!

Король не стал проявлять мелочности. Так, что принадлежащее лично ему движимое имущество, точнее его сравнительно лёгкую и наиболее ценную часть, и деньги Корин смог забрать с собой. Выходило не то, чтобы очень много, но при скромной жизни хватит. Впрочем, опытный боец и бывалый искатель приключений не собирался отсиживаться всю жизнь в каком-то медвежьем углу. Хотя медведи, зауважавшие Корина после победы в том самом поединке, прислали приглашение. Медведи звери мудрые и старейшины поняли, что кроется за внезапным путешествием принца в обществе Беляны.

На границе же с Нарнией Корина с Беляной уже ждали. Ждали вдвоём.

— И куда это мой принц намылился без меня? — с весёлым клёкотом спросила Гильдия. Так, что Корину осталось только со смехом взъерошить перышки верной подруги.

Сестра же молча встала рядом с Беллой в своём природной облике и разделила ношу. Без тягостной необходимости притворяться женою Корина тьма в сердце Агаты развеялась, но, конечно, не исчезла. Впрочем, если не всматриваться в глаза и не обращать пристального внимания на волшебную палочку, то Агата теперь выглядела вполне обычной кентаврицей вороной масти со смуглой кожей.

Когда стих первый восторг от встречи с подругами. Возник спор насчёт конечной цели путешествия, но спорщики быстро сошлись на столице Нарнии, где людей высоко ценят с давних пор, а на ксенофилию смотрят сквозь пальцы по крайней мере при правлении фавна Тумнуса.

Корин спешил поскорее покинуть приделы Орландии, не желая испытывать терпения отца. Поэтому временами даже ехал на спине Беляны к удивлению встречных-поперечных. Одако Беляна быстро выбивалась из сил, а может так лишь казалось переживающему за возлюбленную Корину. Так, что уже к концу первого дня пути Корин убедил Беляну ограничиться тем, что она несла часть груза на своей спине. Принц же исполнял обязанности охранника, разведчика, охотника.

Теперь же основная часть общего груза оказалась на спине Агаты, что магически укрепила своё тело перед дальней дорогой и могла бы при необходимости скакать сутки на пролёт без сна и отдыха, неся на спине тяжеловооружённого рыцаря со всем снаряжением. Впрочем, Корина без совсем уж крайней необходимости Агата на спину бы себе не пустила. Хотя он вооружён легко. Да и сестре посоветовала не баловать мужа так строго, что Корин предпочёл пойти рядом с Беляной, лишь время от времени ласково проводя по лошадиной спине любимой. Ещё Корин помогал Гильдии в охоте. Разведку же грифоница взяла целиком на себе. Всерьёз же спасаться нападения столь сильному отряду в приделах Нарнии не было нужды.

Вот к ним и начали прибиваться другие путники. Сначала робкая косуля попросила защиты и добрая Беляна убедила спутников принять временную попутчицу. Потом захромавший рыжим гном пристроил свой скарб на спине Беляны, но не даром. Бывшие с сыном земли накопытники его работы хорошо ей подошли в качестве запасных. За воинственной, но не злой, грифоницей вовсе увязалась целая стайка малых птах. Толку от них немного, но всё-же Гильдия смогла создать из них некое подобие разведывательного отряда. Даже Агата согласилась ненадолго подвести какую-то старуху, подозрительно смахивающую на ведьму, в обмен на сказанное тихим шёпотом на ухо.

Ещё кто-то уходил, улетал, но приходило, прилетало больше и во врата Кэр-Паравеля в итоге вошла целая делегация. Неудивительно, что делегацию во главе со вторым принцем Орландии вызвался встретить регент Нарнии. Мистер Тумнус сразу смекнул, что делегация импровизированная, но тем больше его поразил царящий в ней порядок. Сильные не обижали слабых, слабые не объединялись против сильных. Временные попутчики явно стали, если и не друзьями, то товарищами.

Хотя косуля по прозвищу Многорожка, пожалуй, уже успела подружиться с Беллой. В частности она рассказала ей, где совсем неподалёку от столицы Нарнии можно найти, как вкусные цветы, так и питательные грибы. Более того, доверчиво поделилась местами тайного хранения сена на всякий случай. Беляна же всё у того же рыжего гнома в благодарность за добрые советы и доверие приобрела для Многорожки накопытники.

Гнома вылечила прибившаяся к каравану единорожка — целительница являвшаяся давней подругой вышеупомянутой косули. Целительница Платина же в свою очередь является министром здравоохранения Нарнии. Именно с ней канцлер и решил посоветоваться. Как встретить принца Корина и его подруг?

Глава №10. Нарния

Единорожка Платина, если не заглядывать ей в глаза, выглядела холодновато: словно бы серебряные копытца, платинового оттенка шерсть, хвост и грива как будто бы из лунных лучей и длинный, тонкий рог сказочной остроты даже по меркам волшебных единорогов Нарнии. Однако очи единорожки полны сострадания к болящим, благодаря любви к Аслану живущей в её добром сердце. Вот и рог Платины не орудие убийства, а хирургический инструмент, спасающий жизни. Даже после назначения министром здравоохранения Платина продолжает быть практикующим хирургом. Причём почти вся её министерская зарплата уходит на больных, питается добрая единорожка и то в основном дарами природы, лишь от самых богатых пациентов иногда принимая дары. Порою нет времени пастись перед срочной операцией, тогда, к примеру, овёс весьма кстати. Да и когда пасётся Платина, то творит молитву Аслану в сердце своём.       — Что скажешь дорогая? — спросил фавн, небрежно кивая в ответ на изящный поклон.       — Принц Корин хороший организатор, Белла добра, Гильдия смела, а вот Агату я разгадать не смогла, — ответила Платина.       — Да, есть в ней что-то эдакое, — мистер Тумнус неопределённо взмахнул рукой: — Однако меня больше интересует истинная причина визита второго принца Орландии к нам.       — Так вы уже догадались?       На эти слова Платины старый сатир ответил самодовольной улыбкой. Платина же хуже Тумнуса разбирающаяся в людях, но как натура тонко чувствующая, поведала о том, что чувствует какое-то горе, но не чувствует в Корине зла затаённого на нарнийцев. Мистер Тумнус удовлетворённо вздохнул и преподнёс Платине медовую коврижку, проследив, чтобы она её съела при нём, а то опять отдаст кому-нибудь по доброте душевной. Да, старый фавн любит устраивать приятные сюрпризы, хотя порою и несколько эксцентричные. Может быть так он снимает стресс от правления Нарнией?       Тяжело сидеть перед пустыми тронами в замке Кер-Паравель даже в очень удобном кресле-качалке. Тяжкий груз ответственности давит на плечи старого фавна, ставшего канцлером — регентом Нарнии. Хорошо быть регентом при юном принце или молоденькой принцессе, вскоре вырастет и примет тяжкий груз ответственности на свои плечи. Однако Пэвенси покинули Нарнию бездетными и звание регента выглядит злой насмешкой над стариком, любящим Пэвенси как собственных детей. Следовательно их детей он любил бы как собственных внуков и внучек.       Завет Аслана недвусмыслен, только люди годны в короли и королевы Нарнии. При этом первому встречному человеку власть над волшебным королевством не предложишь. «Корин не первый встречный», — промелькнуло в голове у старого фавна и он улыбнулся озорно, как в молодости, но радость его, увы, была недолгой…       — Так вы любите одну кентаврицу, но женаты на другой? — уточнил старый фавн.       — Да, я люблю кентаврицу! — с вызовом ответил Корин.       — Спокойнее, спокойнее, я и сам не человек. К тому же вижу, что Белла очень хороша и не только внешне.       — Так к чему тогда столь неуместный вопрос? — всё ещё резко спросил Корин, измотанный полуторачасовой беседой, где хождение вокруг да около лишь недавно сменилось вопросами по существу.       — Причина в вашей супруге де-юре или может быть вы думаете, что я не догадался? — на этот раз с толикой неприкрытого ехидства спросил старый сатир.       — Да, как бы вам сказать…       — Скажите прямо, кому из тёмного пантеона служит Агата! — Резко перешёл от шутовства к серьёзности старый сатир: — Мы в тайной комнате, надёжно защищённой от подслушивания. Даю слово, клирики и на исповеди не узнают от меня о вере её. К тому же я сам, когда был помоложе, приударял за четвероногой дамой не самого благонравного поведения.       — Агата Зардине служит, — с кислым видом признался принц, кидая в рот сладкую конфету в тщетной надежде подсластить горькие слова.       — Выходит служит лучшей в ужасном пантеоне Тархистана, причём служит из любви к сестре. Пусть в Нарнии живёт, пока… — на этом завершил беседу канцлер Тумнус, так и не решившись предложить трон Корину, ведь стань он нарнийским королём, служительница Зардины королевой Нарнии станет.       И всё же есть надежда на развод, хотя редки в Нарнии разводы, а порою и смерть супругов разлучает. Так, что регент вновь приободрился и принять по-королевски принца Корина со спутницами распорядился. Бывшие покои короля Эдмунда прекрасно подошли самому принцу Корину, близкому к нему по характеру и привычкам. Там, где порою гостила пегаска Радуга — многолетняя спутница по поиску приключений всё того же Эдмунда, расположилась грифоница Гильдия. Над покоями для кентавриц пришлось поломать голову, но единорожка — леди Клементина щедро соизволила уступить сёстрам свои. Кстати у неё, как модной среди кобылиц и кентавриц швеи, Агата с Беллой заказали придворные платья и богато украшенные попоны с очень милыми чулочками, рассчитанными на копытных дам.       На балу в честь его прибытия принц Корин танцевал с каждой из своих спутниц, а ещё поблагодарил танцем за щедрость леди Клементину, что танцует так изысканно и неповторимо. Пировали же на этот раз в основном дарами моря. Гильдии так понравилось глотать щупальца кальмара, что она их предварительно даже не разрывала на части своим мощным, но изящно изогнутым клювом и на утро у неё разболелся живот. Хорошо, что Платина быстро почувствовала её боль и прискакала на помощь. Для сравнения Агата и Белла чинно поужинали салатом из морской капустой с кукумарией, а ещё отведали морских огурцов и звёзд. Принцу Корину невиданно для себя понравилось какое-то сложное блюдо с мясом каракатицы, а от выпивки он на этот раз благоразумно воздержался.       Гости могли бы веселиться ещё, канцлер Тумнус — радушный хозяин. Однако деятельная Гильдия оказывается ещё на пиру переговорила с братом и после исцеления записалась к нему в эскадрилью. Прилежная Белла взялась помогать леди Клементине в её модном бутике в качестве швеи. Хотя та и предложила ей работу моделью, но скромная кентаврица, конечно, отказалась. Агата выпросила-вытребовала для себя отдельную алхимическую лабораторию, а ещё взялась помогать штатному звездочёту, ведь одно из имён Зардины — Госпожа Ночи. Корина же канцлер понемногу вводил в курс дел, как будущего короля, в надежде на благоприятный случай.       И случай представился по принципу не было бы счастья, да несчастье помогло. Началось всё с того, что Корин помнил об одной страстной ночи с Беллой, а она отнекивалась. «Какая скромница», — решил принц и забыл было об этом. Однако Агата начала отдаляться от него и даже от любимой сестры, сближаясь при этом с биомагом Яном Древесным и его самолюбивой ученицей — дриадой Омелою. А потом была ещё одна ночь и принц догадался…       — Хотела провести со со мною пару ночей, как с мужчиною, так надо было прямо сказать. Мы всё же законные супруги! — несколько неуверенно отчитал Агату принц Корин, которому всё же льстило её внимание. Хотя с другой стороны ему было стыдно, что он невольно изменил Белле с её же сестрой.       — Вроде умный, а такой дурак! — Кратко бросила Агата и умчалась галопом, хлестнув растерянного принца кончиком хвоста по носу. Пришлось Корину идти каяться перед Беллой в одиночку, а ту расстроило его признание. Причём расстроил добродушную кентаврицу не сколько факт двукратного исполнения супружеских обязанностей любимым с её сестрой и даже не то, что сестра прикидывалась в постели ею. «Зачем, зачем служительница владычицы мрака и девства дважды была с Корином, как с мужчиною?» — вот из-за чего Белла яростно хлестала хвостом саму себя и высекала искры копытом из каменных плит дворца.       Прошёл месяц, другой, третий… Агата с одной стороны стала привередлива в еде, но при этом растолстела. В результате даже её прежде не рожавшая сестра и ранее ни бывший отцом муж осознали, что Агата беременна!       — Сестра, но как это возможно? Мы же не люди и даже ни человекообразные! — от волнения гарцуя на месте, вопросила Белла.       — Ян Древесный величайший биомаг за всё историю Нарнии, его ученица Омела на всё готова ради славы, да и я кое-что могу, — со смешком, но как-то безрадостно, ответила Агата. Вот и Белла с одной стороны порадовалась за сестру, а с другой стороны… Нет, тёмное чувство ревности так и не нашло дороги в её чистое сердце, но что-то всё же угнетало добрую кентаврицу, какое-то неясное волнение за сестру.       Корина же угнетало, что его дети не от любимой, но всё-же радость грядущего отцовства перевешивала это огорчение с лихвой. Не сказать, чтобы он полюбил Агату по-настоящему, но как-то привык к своей темной спутнице жизни. Так хороший воин привыкает к злому, норовистому, но при этом незаурядному скакуну. Да, пожалуй, Корин скорее воспринимал Агату, как свою вороную кобылицу, а не как черноволосую жену. Причём Корин понимал, что это странно, пожалуй, даже ненормально. Однако ксенофилия и сама по себе ненормальна, тем более, если речь о любви людей с не человекообразными.       А потом Агата родила человеческую девочку и маленького кентаврика, родила и тут же начала начала угасать, как свеча на ночном ветру… Перед смертью Агата шептала слова благодарности госпожу мрака и девства за то, что та дала выносить детей, самовольно нарушавшей обет девственности данный Зардине. Белле же Агата на прощание сказала, что та без колдовства сильномогучего умерла бы, пытаясь выносить детей от Корина.       Даже Корин после смерти Агаты был сам не свой, хотя казалось бы следовало радоваться самоустранению ведьмы, но его доброе сердце отвергало холодные доводы разума. Белла же впала в такое отчаяние, что лишь необходимость заботиться о маленьком племяннике с племянницей и целительное искусство Платины спасли её от преждевременной смерти. Смерть Агаты и предательство Омелы, своевольно проведшей эксперимент по получению детей от человека и кентаврицы, подкосила и Яна Древесного. На оставшихся от тела старого древня дровах и сожгли почерневшую плоть Агаты в соответствии с его завещанием. Ян Древесный предчувствовал скорую смертью. Вместе с ними сгорели и волшебные книги с величайшими секретами биомагии, что учитель не пожелал передать своей неверной ученице. Соответственно, как дым от погребального костра, развеялись надежды Корина на детей от любимой.       Однако вскоре Корина утешила свадьба с Беллой и корона Нарнии, а наследницей престола стала его человеческая дочь от Агаты мягкосердечная Коралла. Тогда как второй их ребёнок — принц Обсидиан стал жестоким, но верным сестре командующим войсками Нарнии. Коралла правила Нарнией в мирное время, а её брат вставал во главе страны во время войны.       Через несколько лет в великой битве у Фонарного Столба нарнийцы на века отбросили тельмаринцев от западных границ Нарнии, но ценою жизни короля Тельмара стала жизнь Корина. Тут то и проявилась жестокость вороного кентавра — Обсидиана, лично казнившего своим огромным палашом всех пленных включая малолетних оруженосцев. За жестокость принца Обсидиана тельмаринцы отомстили невиновным нарнийцам лишь поколения спустя после его смерти.       Белла почувствовал смерть любимого, умерла от горя в тот же день и вместе с ним вошла в Страну Аслана, но даже в мире миров выше описания её радость была не полна. Агаты в Истинной Нарнии не оказалась. На век, на века или навеки попала Агата в мир Зардины, что в Стране Забвения?

Художественный эпилог. Погоня за Белым Оленем или бегство от самих себя

 Старый канцлер, бывший канцлер завершал свой последний труд, свои мемуары. Никто не гнал мистера Тумнуса, никто не торопил старого сатира. Коралла относилась с любовью, ласково называла дедушкой. Обсидиан и тот по-своему уважал, называя стариком, а не старой развалиной.       

Никто не гнал, никто не торопил из смертных, а вот смерть подгоняла. Конечно, можно было бы попросить Платину и добрая единорожка помогла бы, дала бы ветхому фавну целый год или даже два года жизни. Однако весьма вероятно тогда кто-то бы умер без целительной помощи, кто-то молодой, коему жить, да жить. Значит придётся закончить пораньше, поставить эффектную точку.       Описывать своё правление в качестве канцлера? Моветон, как не пиши, объективности не добиться даже в собственных глазах.

      Рассказывать о времени правления Корина? С Обсидиана станется уничтожить рукопись, если не понравится.       

Да, тогда остаётся реконструкция тайной подоплёки исчезновения Пэвенси. И мистер Тумнус погрузился в грёзы, где реальность смешивалась со сказкою, а мысли с домыслами.       

Стареющий, толстеющий фавн бежал быстро, как в молодости, ведь сам Аслан явился перед ним во сне и повелел известить Пэвенси, что в их краях вновь появился Белый Олень. Да, явился тот самый Белый Олень, который выполняет все ваши желания, если вам удаётся его поймать.       

И лишь добежав старый фавн вспомнил, что Аслан не велел ему доносить весть лично, тем более бегом сломя голову. Возможно именно поэтому мистер Тумнус передал информацию от Аслана, как повеление Аслана. Так бывает вроде передаёшь дословно, а тон другой, интонации другие.       

Однако и Пэвенси не стали спрашивать, переспрашивать. Действительно ли такова воля Великого Льва? Словно бы что-то угнетало всех и каждого из числа королей и королев Нарнии. Словно бы им всем требовался волшебный исполнитель желаний.       

Оба короля и обе королевы, их главные приближённые отправились на охоту в западный лес в сопровождении псарей с охотничьими собаками, егерей с охотничьими рожками. Только вот королева Сьюзен ехала на благородном единороге, рядом с королём Эдмундом неслась красавица — лиса, верховный король Питер о чём-то мучительно размышлял, а душа юной королевы Люси витала где-то…       

Вскоре они увидели Белого Оленя. Они помчались за ним по пущам и дубравам, не разбирая дороги. Кони их приближённых выбились из сил, и только короли и королевы неслись следом за оленем. Но вот они увидели, что тот скрылся в такой чащобе, где коням не пройти. Тогда король Питер молвил:       

— Любезные родичи мои, давайте спешимся, оставим наших скакунов и последуем за этим оленем. Ибо ни разу за всю мою жизнь мне не приходилось охотиться на такого благородного зверя.

      — Государь, — ответствовали они, — да будет на то твоя воля!       Точнее молвили Эдмунд и Люси, а вот Сьюзен шепталась с Палладием. Благородный единорог Палладий не из болтливых, но и по отказу отвечать на некоторые вопросы можно понять многое. Вот мистер Тумнус и понял, что Сьюзен решилась во второй раз предложить свои руку и сердце мужчине. Причём на это раз целомудренному юноше, честному, доброму, благородному… Отличному жениху фактически для любой незамужней кобылицы. Только вот сама то Сьюзен оставалась человеческой девушкой и единорог ответил нет, а потом кентером переходя в стремительный галоп, чуть не загнав себя до смерти. Сердце Сьюзен было разбито во второй раз за два года, сначала подлым человеком, затем благородным единорогом и она сдалась. Наверняка ей захотелось покинуть Нарнию, как можно скорее!       

Тем временем остальные слезли с коней, привязали их к деревьям и пешком двинулись в гущу леса. Не успели они туда войти, как королева Сьюзен с чрезмерным, явно деланным, энтузиазмом воскликнула:       

— Любезные друзья мои, перед нами великое чудо! Взгляните: это дерево — из железа!       

— Государыня, — крикнул король Эдмунд, — если вы как следует присмотритесь, вы увидите, что это — железный столб, на вершине которого установлен фонарь.       

В сопровождении своей рыжей спутницы Эдмунд намного опередил остальных, а та чувствуя растущую вероятность разлуки плавно перелилась в свою человекоподобную форму. Задние лапы стали ногами, передние — руками, голова поднялась над туловищем…       

И всё же лиса осталось лисой: не милое личико, а милая мордочка; на ладонях и ступнях короткая шёрстка; на пальцах вместо ноготков коготки. Сами по себе эти отличия Эдмунда не остановили, как не останавливает на Земле принадлежность возлюбленных к иным расам истинно любящих. Хотя порою ему снились пугающие сны про будущих детей своих в лисьем облике, но одних снов было бы слишком мало, чтобы стать реальной помехой такой любви!

Однако завет плодитесь и размножайтесь явно не для человека с лисою, пусть даже лиса волшебная умница-разумница. Эдмунд же хоть и не показывал вида, но чувствовал себя в страшном долгу перед Асланом. За него, из-за его предательства, страшной, позорной смертью умер Создатель и Спаситель мира Нарнии, а может быть не только Нарнии, но и… Лиса Алиса взглянула любимому прямо в глаза и всё, что ей следовало понять, поняла сразу. Вот и потёрлась носом о нос, вильнул хвостом на прощание.       

— Клянусь Львиной Гривой, весьма странно, — сказал король Питер, — ставить фонарь в таком месте, где деревья столь густо обступают его со всех сторон, что кроны их вздымаются над ним столь высоко, что, будь он даже зажжён, его света бы никто не заметил…       

Верховного короля, что называется прорвало. Язык молол всякую чушь, а в душе шла тяжкая борьба между долгом и любовью? Нет, между долгом и не любовью!       

Наследная принцесса Бисма — богатейшая невеста во всём мире и под ним. Её приданного хватит на завершающую армейскую реформу по орландскому образцу: пегасы — бомбардировщики, грифоны — истребители, кентавры прорыва… Да ещё и на флот останется. Давно пора порядок на Островах навести!       

Только вот она гномка… Конечно, король Питер не глупый раб из Тархистана, чтобы верить в бородатых и усатых «красавиц». Наоборот, у Рыжей Сони короткая стрижка, как у мальчишки, при этом фигура вполне себе женственная, не стиральная доска узкобёдрая, но рост… рост Сони три фута, а у Питера вдвое больше. Умом верховный король понимал, что никто вменяемый его за мерзкого «любителя» маленьких девочек не примет. Даже тельмаринцы при все своей ксенофобии на браки с расой человекоподобных коротышек смотрят сквозь пальцы. Разве, что самые глупые великаны, самые подлые тарханы, ну да Таш с ними. Пусть злословят, в бессильном гневе убеждал сам себя верховный король, убеждал… А потом Питер махнул рукой и словно бы освободился от невидимого груза.       

— Государь, — сказала королева Люси, — по всей вероятности, когда ставили железный столб, деревья здесь были меньше и росли реже, либо вовсе не росли. Лес этот молодой, а столб старый.       И все они принялись разглядывать его.       

Люси смотрела и не видела, Аслан стоял перед ней, как наяву. Грива лучше, ярче Солнца, а глаза, глаза в которые можно смотреть вечно. Великий Лев, что больше, чем ле, с ним не грех… или всё же грех? Аслан больше, чем лев, больше, чем человек, больше… И славно бы мало этого мучительнейшего выбора. Люси вдруг вспомнила о Христе и теперь в её разуме бились острокрылыми птицами такие мысли, что могли бы свести с ума седобородого богослова или умудрённую годами настоятельницу монастыря.       

Тем временем король Эдмунд сказал:       

— Я не ведаю, почему, но этот фонарь и столб пробуждают во мне какое-то странное чувство, словно я уже видел нечто подобное во сне, а может во сне, приснившемся во сне.       

— Государь, с нами происходит то же самое — ответили Питер со Сьюзен.       

— Более того, — сказала королева Люси, — меня не оставляет мысль, что, если мы зайдём за этот столб с фонарем, нас ждут необычайные приключения или полная перемена судьбы. И действительно иногда от мучительного выбора можно убежать. Можно хотя бы попробовать скрыться бегством.       

Потом были ещё слова, Сьюзен было даже порывалась возвратиться для прощального поцелуя с возлюбленным, но делала это словно бы по обязанности, как героиня романтической трагедии спустя рукава играющая свою роль. У неё, как и у братьев с сестрой ныло израненное сердце. Пэвенси хотелось возвратиться на Земле, где нет кисло-сладкого запретного плода ксенофилии. По крайней мере Пэвенси верили, что нет. И стало им по вере их!

Авторский эпилог о ксенофилии

Многие дети мечтают попасть в сказку, где живут говорящие животные, где стихиали принимают человекоподобный облик… Да, к чему подробное перечисление? Кто из нас никогда не читал сказок?!

Однако детям свойственно вырастать и самым талантливым, самым пассионарным сказку делать былью. Одни учёные доказали разумность дельфинов, другие создают искусственный интеллект сравнимый с человеческим, третьи ищут братьев и сестёр по разуму в космосе…

И тогда возникает вопрос о допустимости ксенофилии в реале. Прежде, чем ставить натуральные эксперименты, разумно проводить эксперименты мысленные без реальных страданий и горя. На страницах книг и компьютерных мониторах определяя границы допустимого. В этом надеюсь читателям поможет повесть «Иноходь любви»!

число просмотров страницы/записи без учёта админов (50)