Это информационная продукция для детей, достигших возраста двенадцати лет (12+)

Memento mori – помни о смерти

— И всё-же данный обычай слишком жесток, я завтра же поставлю вопрос о его отмене на заседании королевского совета! — произнесла юная девушка взволнованно и даже топнула ножкой в изящном сапожке работы кого-то из белых гномок.

— Люси пойми, у каждого, запомни, каждого врача есть свое кладбище! И чем известнее и опытнее врач — тем больше у него кладбище, у начинающего медика личного кладбища может и не быть какое-то время, но только какое-то время. Ибо магия не всесильна, да и наука имеет свои ограничения.

Рамки конечно есть, никто верящий Аслану и хотя бы старающийся жить по заветам Великого Льва, не допустит к работе «доктора смерть», но кладбище есть всегда в мирах дольних. Есть до тех пор, пока, существует смерть. Врач ходит рядом со смертью, кто-то ближе, кто-то дальше и это нормально, разумные создания смертны. Такова жизнь…, — слишком эмоционально начал, но потом всё-же немного успокоился доктор Психонавт. Впрочем, коли врач равнодушен к смерти своих пациентов, то разве это лучше?

— Глупо было бы это отрицать, но вы же добрый и хороший, вы до последнего боретесь за жизни своих пациентов, иногда боретесь даже тогда, когда сами они сдаются. Зачем вам такое напоминание? Коли бы не вы, то мой брат! — на глазах, разнервничавшейся, Люси выступили слёзы при воспоминании о страшной зависимости, что чуть было не погубила Эдмунда на этот раз уже окончательно и бесповоротно.

— Ну, будет тебе, хватит уже, всё давно прошло, Эдмунд здоров как молодой бычок и о волшебных лукумах даже слышать больше не хочет! — мягкое крыло серого цвета и какого-то успокаивающего оттенка, нежно приобняло вздрагивающую от подавляемого рыдания спинку Люси.

— Спаси Аслан, как же мне вас отблагодарить? Да, обязательно покончу на завтрашнем королевском совете с этим постыдным обычаем. Эдмунд перед вами в долгу, да и единорожке Клементине — любимице моей сестры вы буквально на днях помогли выйти из творческого кризиса, а Питер… Ну, что-же, на этот раз останется в меньшинстве, — с этими словами Люси поправила богато, для пожилого жеребца так чересчур богато, украшенную попону на спине пегаса, подаренную щедрой единорожкой. Зато прорези для крыльев, как никто тонко во всей Нарнии владеющая рогокинезом, кобылица сделала фактически идеально!

— Пойми Люси, если даже с помощью закона тебе и удастся покончить с обычаем хоронить жертв врачебных ошибок одного врача вместе, то моё личное кладбище всё равно будет здесь…, — с этими словами доктор Психонавт сначала указал кончиком правого крыла на то место во лбу, где будь он единорогом, располагался бы рог. После чего продолжил: …и здесь — ткнув носом в то место собственной груди, где у пегасов находится сердце.

— Так хоть другие не будут знать о ваших смертельных ошибках, не будут вас винить зазря! Я ведь знаю, что вы очень хороший!!! — с этими словами Люси бросилась пегасу на шею и зарыдала, давая выход стрессу.

— Ну, будет тебе, не плачь, — с этими словами добрый доктор обнял Люси своим правым крылом с сильными мышцами и тугими канатами сухожилий, но с мягкими и нежными перьями опушки. Осторожно поглаживая девушку, по содрогающимся от плача плечам.

— Но всё-таки, — сделала последнюю попытку возразить, успокоенная Люси.

— Знание о врачебных ошибках помогает выбрать лучшего врача, кстати мы уже пришли, — умело переключил внимание простодушной девушки опытный психолог, отпуская Люси из своего крылатого объятия.

— Ёжики, ежики, белочки в ряд, — приговаривала Люси машинально и вздыхала со смещенными чувствами. С одной стороны всё, что смог сделать опытнейший психолог. Так это облегчить их переход в Страну Аслана. Ведь нет лекарства от старости, а маленькие зверьки хоть и живут в разы дольше своих неразумных собратьев, но всё-же их век так мал по сравнению с веком людей и крылатых коней. С другой стороны добрые и милые зверушки там наверняка счастливее, чем были здесь.

— Подождите, но причём тут вы? Они же умерли от старости! — вскричала Люси, резко разворачиваясь на ходу. Хорошо, что младшая королева в отличие от старшей королевы не злоупотребляет высокими каблуками, а то наверняка бы упала.

— Люси, ты не туда свернула. Здесь похоронены те, чей естественный уход из жизни мне удалось облегчить, — донеслось до слишком уж погрузившейся в размышления девушки. Ведь так можно и в беду попасть по-собственной неосторожности, хотя бы банально упав из-за того, что не смотришь под ноги.

Люси трусцой побежала назад, к развилке кладбищенских дорожек, и вот перед ней безвременно почивший от неумеренного употребления алкоголя великан под могильным холмом соответствующего размера. Понадеялся великан на своё богатырское здоровье, проигнорировал добрые советы доктора Психонавта. Вот и умер в какой-то грязной канавище задолго до старости.

Вот лежат лисички — пироманки под общим надгробием. Вроде бы послушались советов доктора Психонавта, перестали баловаться с огнём столь опасным для покрытых мехов зверушек, но прошло время, прошёл страх, лисички взяли спички и…

Вот целое семейство мышей умерших от обжорства. Так и не удалось Психонавту вбить в их крошечные головки, что даже полезные продукты питания, вроде сыра, надо есть в меру.

Вот квакль-бродякль по имени Хлюп, что зачах от тоски. Ибо, увы, но недооценил доктор Психонавт глубину его депрессии, так как постоянные жалобы на жизнь — это наверное особенность национального характера кваклей. Тогда первый и последний раз в жизни всерьёз ошибся с постановкой диагноза великий доктор.

Остальные бы мертвецы лежали в другом месте, не будь доктор Психонавт так строг и требователен к себе.

Вот и тот, ради которого Люси сопровождает доктора Психонавта при посещении его личного кладбища. Вот могила Рене-тархана из Тархистана!

Сказать, что посол Тархистана в Нарнии, по прозвищу Гнилоуст Второй, не любил военного атташе своей же страны, значит ничего не сказать. Однако оставить умирающего тёмного рыцаря Зардинах высшего посвящения, владетеля полуострова Пенный клинок, одного из знатнейших тарханов Приморского Тархистана, вовсе без лечения, значит с высокой вероятностью расстаться с собственной головой.

Ибо Рабадаш хоть и вернул человеческий облик в храме Таш и даже устроил поблизости свою постоянную резиденцию. Однако никакого почтения к старшей или всё-же старшему иль даже среднего рода, тут расходились во мнениях и сами жрецы Таш, в пантеоне богов Тархистана почему-то даже не пытался демонстрировать и на людях. Принесёт, положенные по-обычаю, кровавые жертвы. Посетит очередную оргию в честь очередной годовщины переселения Таш из Чарна. Да и всё на этом, а так Рабадаш отдаёт предпочтение безрассудно смелым чемпионам Азарота и тёмным рыцарям Зардины, наполненным в битвах холодной яростью.

Вот и подобрал коварный раб Таш доктора из местных, прежде временно устранив посольских врачей посредством каких-то подлых трюков. «Уж крылатый демон ужаснейшего изо львов, устроит этому чистоплюю мучительную смерть», — злорадствовал Гнилоуст Второй, хохоча при этом так, как будто бы сбежал из психушки. Впрочем, среди последователей Таш злобных безумцев действительно много. Ведь зло — это безумие!

Однако доктор Психонавт не собирался мучить Рене-тархана, напротив игнорируя понятный скепсис пациента, выяснил причину смертельной болезни. Незримый и неощутимый клинок печали поразил тёмного рыцаря в самое сердце!

Столь ужасное и при этом специфическое оружие однозначно указывало на жрецов Таш, причём особо искушённых в магии смерти. Служи доктор Психонавт в первую очередь Нарнии, а не Аслану, так обратился бы во внешнюю разведку, которую тогда возглавлял широко известный в узких кругах чёрный гном по имени Наугрим. Тот самый, по чьему преступному приказу крыса — смертница по кличке Чумовая Бабёнка… Впрочем, это уже другая история.

Однако доктор Психонавт обратился к Люси. К той, что жизнь Рене-тархану могла спасти!

— Рене, умоляю, выпей глоточек чудесного дара Отца Рождества! — на коленях просила Люси. В то время как доктора Психонавт со смешанными чувствами наблюдал за ней. Ибо живущего по заветам Аслана радовала такая самоотверженность. Однако патриота Нарнии огорчал вид коленопреклоненной королевы. К тому же одной капли чудесного напитка достаточно для исцеления почти любой раны, а сколько капель в глотке?

— О, доктор Психонавт, хоть вы объясните, что без моего отречения от Госпожи Зардины сие волшебное зелье бесполезно, а я лучше умру, чем предам! — от волнения, сбиваясь временами на высокую речь Тархистана, хрипло произнёс умирающий.

— Зачем тебя умирать тёмным рыцарем Зардины, когда ты можешь жить светлым рыцарем Аслана?! — со слезами на глазах вскричала Люси.

— Люси пойми, предатель — это уже не рыцарь, а облачённый в доспехи мужлан, — попытался разъяснить тёмный рыцарь, не искушённой в знании рыцарского кодекса, девушке.

— Но ведь Зардинах тёмная и злая, зачем ей служить? — искреннее не понимая, спросила Люси, для коей кто не с Асланом, тот против Него.

— Да, Зардинах тёмная, но не злая. Смотри! — с этими словами Рене-тархан приложил правую руку к груди и что-то прошептал, после чего задышал ровнее. Хоть и не исцелившись, но ослабив, становившуюся нестерпимой, боль.

— Вижу тёмное исцеление владычицы мрака и девства действительно действует даже в самом сердце Нарнии. Для сравнения Таш, глава тархистанского пантеона богов, здесь лишь идол, ничто до тех пор, пока, мы верны Аслану, — терпеливо разъяснил Люси учёный пегас, в то же время с интересом наблюдая за действием тёмного исцеления, которое является высшим заклятием исцеления среди небогатого арсенала страны, издавна отдающей предпочтение губительному колдовству.

— Мне так больно от того, что тебе больно! — заплакала Люси.

— Не плачь, скоро я уйду в мир владычицы нашей, в мир без страданий и боли, без плача и горя, — умирающий попытался утешить добрую девушку, погладив её по-волосам. Однако от прикосновения исхудавшей, дрожащей руки, Люси расплакалась пуще прежнего. После чего воцарилось гнетущее молчание, прерываемое лишь рыданиями добрейшей из королев, да всё более редкими вздохами умирающего.

— Однако в загробном мире Зардинах и радости нет. Ведь радость — это солнечное чувство, а в мире Зардины ночь будет вечной! — вскричал доктор Психонавт, дабы прервать гнетущее молчание.

— Вот-вот, а Страны Аслана нет прекрасней! — с отчаянной надеждой глядя в глаза Рене-тархана, вскричала Люси.

— Скажи… Люси… совершенны ли друзья твои? — с большим трудом еле выговорил умирающий. Так, что доктор Психонавт дал ему зелье, добавляющее сил даже на пороге смерти, хоть и ценой сокращения времени оставшейся жизни, но разве предсмертная агония — это жизнь?

— Эдмунд предал, но виноват не он, а наркотическая зависимость от рахат-лукума проклятого. Сьюзен порою уж слишком много времени уделяет моде, но эта такая мелочь на фоне её добродетелей. Питер, Питер такой правильный, что иногда даже чересчур, но это уж тем более не грех, — сбивчиво ответила на скользкий вопрос, не склонная к осуждению ближних, девушка.

— И всё-же они не совершенны, но разве ты их предашь? — уже увереннее произнёс Рене, бросив благодарный взгляд на милосердного пегаса, которого ещё недавно считал крылатым демоном.

— Нет, что ты, да я лучше умру, чем предам! Ой!!! — тут Люси поняла, что искушенный в ораторском искусстве темный рыцарь одолел её в своём последнем поединке, но было уже слишком поздно. Всё, что смогла сделать восемнадцатилетняя девушка, так — это держать его руки в своих руках в последние минуты жизни Рене и поймать своими губами последний вздох того, кто мог бы стать больше, чем другом.

— Люси, Люси, Люси очнись! — спокойный, уверенный голос опытнейшего психолога, прервал тягостные воспоминания двадцатилетней девушки и она поднялась с колен.

— Прости, я помяла твое крыло, да ещё оно к тому же запачкалось могильной землёй, — расправить измятые перья у Люси получилось, а вот до конца очистить их носовым платочком нет.

— Было бы хуже, если бы ты простудилась, стоя голыми коленями на сырой и холодной земле. Ведь хотя осеняя пора действительно очей очарование, как говаривал твой любимый поэт из числа поэтов Земли, но это также и пора простудных заболеваний, — болтовнёй на около медицинскую тематику доктор Психонавт надеялся окончательно отвлечь Люси от тягостных воспоминаний и это у него бы получилось, если бы не цветы.

— Психонавт смотри, справа от могилы Рене священные цветы Аслана, а слева куст ритуальных цветов Зардинах, — поочерёдно указала Люси на чудесный ковёр из соцветий львиного зева и куст чёрных роз.

— Да, действительно необычайно долгое цветение, ведь уже начался месяц листопада и погода стоит соответствующая, — сказал доктор Психонавт, укатывая одетую не по погоде девушку чистым крылом. Ведь уже вечерело, становились всё холоднее. Пора было идти по домам, они и так задержались на кладбище.

— Дорогой друг, молю, скажи на прощание! Ты веришь, что когда-нибудь Зардина раскается и войдёт в Страну Аслана?! — спросила Люси дрожащим голосом, глядя сквозь слёзы на пегаса так, как будто бы от него зависела сама возможность раскаяния языческой богини мрака и девства.

— Верю в великую любовь Великого Льва, ведь Отец Аслана есть предвечный Первоисточник Любви. Верю в то, что Аслан хочет и Зардину спасти! — тщательно выбирая слова, ответил мудрейший из крылатых коней Нарнии, поняв истинную подоплёку вопроса Люси.

число просмотров страницы/записи без учёта админов (11)